Ибо не ведают, что творят

Но Виктору-2 не было дела до их низменных, насквозь пропитанных мелкобуржуазной моралью, даже можно сказать вполне мещанских, микроскопических мыслей, нет… Спокойно, просветлев душой и лицом, вздохнул прерывисто Виктор-2, как ребенок, – и погрузил умиротворенный, благостный, светлый взгляд свой в этот яркий, словно бы солнечный мир. И утих тета-ритм, появился устойчивый альфа-, и в успокоенном мозгу мужа легкомысленной Майи, как в кинотеатре, где показывают диснеевский фильм, замелькали картины и зазвучали мелодии – такие всем понятные, такие для всех приятные, такие объединяющие и лишь чуть-чуть, совсем чуть-чуть нереальные. Замирая от радости, воображал Виктор, как лазил бы он по этим длинным изгибающимся желто-зеленым ветвям, как прятался бы в ракушках и камнях, как парил бы в воде над этим чистым и светлым песчаным дном, усеянным пестрыми камушками, как подружился бы с меченосцами, и те поочереди возили бы его на своих спинках – и дух захватывало бы от скорости, с которой яркая рыбка пересекала бы волшебный мир, – как гонялся бы и хватал за хвост гуппи. И не надо было бы думать, решать проблемы столь непосильные, не надо было бы мучиться…

Но непрочно воображаемое волшебное счастье. Гаснет изображение на экране, стихает музыка, зажигается в зале свет, и объединившиеся было в своей мечте люди вновь в странных очках как будто бы видят друг друга, принимают нелепые позы, модулируют голоса, говорят вовсе не то, что думают, и замечают друг у друга в глазах не соринки – бревна. «Не такие» глаза, «не такие» носы, «не такие» волосы, ноги, руки… И не приходит в голову, что сосед твой, может быть, думает и чувствует точно так же, как ты, а то, что он бранится и делает пакости, может быть, потому лишь и происходит, что точно то же самое видит он от тебя… И почему-то никак не в силах мы прорвать этот противоестественный, замкнутый круг. Почему?

Так и случилось с Виктором-2, когда почувствовал он вдруг прикосновение к своему плечу сзади и, вздрогнув, обернулся, поднял глаза и увидел над собой любимое и ненавистное, ласково улыбающееся, красивое и нежное, однако же и коварное, лживое, разгоряченное сейчас лицо Майи…»

(Из рассказа «Праздник», 1969 г.

Сборник «Листья», 1974 г.)

А дальше в рассказе описано, как продолжается, естественно, общее возлияние, «раскрепощение», но вместо всеобщей дружбы, симпатии, радости приходит в эту компанию 14-ти молодых людей… Государыня Пошлость. Увы. Под руку с наглым выпендрежником Орловым, начавшим травить пошлейшие анекдоты… А еще один из героев, хороший парень, поэт Игорь, вместо того, чтобы преодолеть пошлятину, почитать свои хорошие стихи, предложить хотя бы общие танцы, скукоживается почему-то. И вместо праздника получается в конце концов черт знает что…

«Листья»