Ибсен. Путь художника

Нападая на женщин как таковых, Йун имеет в виду прежде всего Гунхильд и Эллу, которых он винит в том, что они испортили его отношения с сыном. Фулдал отвечает на это, что Йун несправедлив к женщинам. Тогда Йун запальчиво восклицает: «Я никогда не бываю несправедлив к людям!» Он говорит, что женщины вообще портят и усложняют жизнь мужчинам: «Коверкают всю нашу судьбу, весь наш победный путь!» (4: 380).

Фулдал упрямо твердит, что настоящая женщина все-таки существует. После этого между героями происходит полный разлад. Йун Габриэль заявляет своему другу, что у него на уме одни «поэтические бредни», а на самом деле он не поэт. И вообще, ты мне больше не нужен, надменно подытоживает Йун. Снова видно, что герои в этой драме используютдруг друга. Но такая эксплуатация других неминуемо приводит к собственному бессилию. Это пришлось признать и Гедде Габлер.

Сразу после ссоры двух стариков в дверь стучит Элла. Именно эту женщину много лет назад Йун пытался использовать для достижения своих целей. Перед тем, как они столкнутся лицом к лицу, Йун впервые признаёт, что долгие годы он обманывал себя. С приходом Эллы реальность буквально врывается в его иллюзорный мир. Элла — это самое главное в прошлом Йуна. Она заявляет, что готова стоять за него, что бы ни случилось. То есть намекает, что могла бы стать «настоящей женщиной» в его жизни.

К тому же она пытается развеять его веру в собственную непогрешимость. Только Элла может разубедить его в этом. Кроме того, лишь она способна разговорить Йуна: она по-прежнему близка ему, как никто другой. Эта близость проявляется и в том, что Элла одна зовет его Йуном. Фулдал обращается к нему «Йун Габриэль», как его называли в эпоху его величия, а Гунхильд вообще избегает произносить его имя.

Для Эллы Йун Габриэль был единственной в жизни любовью — и эту любовь она впоследствии перенесла на Эрхарта, его сына. Предательство Йуна поразило ее прямо в сердце:

Элла Рентхейм.Ты совершил грех. Ты умертвил во мне всякую человеческую радость.

Боркман(со страхом).Не говори так, Элла!

Элла Рентхейм.По крайней мере, всякую человеческую радость, свойственную женщине. С того времени, как твой образ начал тускнеть в моем сердце, для меня как будто закатилось солнце жизни. И год от году мне становилось все труднее и труднее — под конец стало совершенно невозможно любить что-либо живое на свете. Ни людей, ни животных, ни растения. Только одного-единственного…

Боркман.Кого же?..

Элла Рентхейм.Да Эрхарта, конечно!

Боркман.Эрхарта?

Элла Рентхейм.Эрхарта — твоего, твоего сына, Боркман!

(4: 390)

В этом разговоре мужские ценности сталкиваются с женскими. Йун Габриэль утверждает, что Элла не понимает его, потому что она женщина и думает только о собственных чувствах, о «велениях своего сердца» (4: 388; следует заметить, что у героини, судя по всему, больное сердце). Йун пытается оправдать свое предательство тем, что это был выбор мужчины.Он желает избежать всякого упоминания о чувствах и отстаивает мужское — рациональное — мышление: «Но ты помни, что я мужчина. Как женщина, ты была мне дороже всего на свете. Но если на то пошло — одну женщину всегда можно заменить другой» (4: 389).

С точки зрения практической пользы он подходит и к отношениям между Эллой и Хинкелем. Если б она могла обрести счастье с этим человеком, она тем самым спасла бы его — Йуна Габриэля. Но для Эллы его мужская логика кажется возмутительной и преступной. Она впервые осознаёт, что же, собственно, произошло более двадцати лет назад. Йун тогда искренне любил ее, она была для него дороже всех на свете:

Элла Рентхейм.И все-таки ты променял меня тогда… Торговался с другим человеком за свое право любить. Продал мою любовь за… пост директора банка!

Боркман(угрюмо, подавленно).Необходимость заставила меня, Элла.

Элла Рентхейм(вся дрожа, вне себя поднимается с дивана).Преступник!

Боркман(вздрагивает, но овладевает собою).Это слово я слышу не впервые.

(4: 387)