Ice Flower (СИ)

— Ай! КатьФедорна! — парень скривился, потирая пострадавшее место

Ася завершила их триумфальное шествие внутрь кабинета администрации и, закрывая за собой дверь, окинула стоящих под дверью парней победоносным взглядом. Ей безумно нравилось, как от КатьФедорны рикошетило все эти колкости, и она, почему-то воспринимала ее победы, как свои.

Когда до чемпионата мира оставалось меньше двух недель, в кабинете КатьФедорны раздался звонок по «особому» телефону. Молча выслушав указания, она подкрасила губы, поправила бюст и выскочила из кабинета. У Аси было нехорошее отношение к таким звонкам, с добрыми новостями эти телефоны без дисков обычно не звонят…

На следующий день во время утренней «телефонной летучки» девушка получила одно единственное задание — явиться в 15.00 на совещание руководства сборной.

«Не было раньше никаких совещаний…

Или были, но меня не приглашали.

А теперь пригласили!

Потому что я теперь вроде как тоже руководство сборной!

А заодно и уборной.

Может они узнали кто я?

И хотят выгнать теперь?

Или наоборот повысить!

Сразу до заместителя председателя ФБ СССР!»

Мысли бредом толпились в ее голове, сбивая и выталкивая друг друга.

«Или ЧП какое случилось… Кто-то отказался ехать на чемпионат.

И они такие говорят — Асенька, помоги, родная, выступи за сборную… Нам так нужен твой золотой пас…»

— Вы лишились рассудка, Ася Андреевна, — сказала девушка вслух, разглядывая свое отражение в темном окне холла общежития.

Перед началом совещания в кабинете директора Дворца Спорта стоял жуткий гвалт. Было похоже на встречу одноклассников, которые не виделись 15 лет и никак не могли вдоволь наговориться. Ася втиснулась в кресло между Виктором Сергеичем и КатьФедорной, которая единственная молчала и что-то быстро писала в блокноте. Резко закрыв блокнот, пресс-секретарь встала и громким, но спокойным голосом, каким-то чудом перекрывая окружающий гомон, произнесла:

— Товарищи, совещание объявляю открытым.

На повестке дня было ЧП, о котором, собственно и возвестил звонок бездискового телефона. Переводчик и пресс-секретарь мужской сборной СССР по баскетболу был пойман на спекуляции и находился под следствием. Естественно, ни о каком выезде заграницу речи быть не могло. До чемпионата меньше двух недель, замены нет.

Обсуждение со стороны выглядело бурным, но по сути бестолковым.

— Вы хоть понимаете, что означает оставить мужскую сборную без пресс-секретаря и переводчика? Кто будет заниматься гостиницами, общаться с прессой? Я? — горячился товарищ Терещенко, представлявший на этом совещании интересы ГосКомСпорта и Партии.

— А вы предпочитаете оставить женскую сборную без секретаря? Я же вижу, к чему вы клоните! — кипятилась в ответ Виктор Сергеич.

— Я всего лишь расставляю очевидные приоритеты, товарищи, всем очевидные! — произнес Терещенко, оглядывая присутствующих и стараясь заглянуть в глаза каждому.

— Да какие тут могут быть приоритеты… — устало подал голос, молчавший до этого тренер мужской сборной, товарищ Гаранжин, — У нас один специалист. Две сборных, с совершенно разными программами. И объем работы, которого хватило бы на троих сотрудников, — и, обернувшись к пресс-секретарю, с поклоном добавил, — При всем уважении к впечатляющей работоспособности Екатерины Федоровны!

Та приняла его комплемент как должное — легким кивком и улыбкой.

— Это у нас один специалист, а у вас его нет! — ехидно заметила тренер женской сборной.

— Да, вы правы, Виктория Сергеевна, — ответил Гаранжин, — Вот только я думал… мы общее дело делаем….

— У нас с вами дела разные, Владимир Петрович! Цели одинаковые! Вот только я не собираюсь жертвовать своими ради достижения ваших! — сквозь зубы процедила Виктор Сергеич.

— Товарищи! Товарищи! — вмешался в спор директор Дворца спорта, — Я напомню, что у мужской сборной есть врач, который прекрасно владеет английским языком. Это конечно не немецкий… Но в данной ситуации я бы не стал привередничать!

— Сева? — вопросительно посмотрел на него Гаранжин

— Вы, Владимир Петрович, у нас человек новый, многого еще не знаете. Но Всеволод в прошлом уже работал переводчиком, подрабатывал, так сказать, в студенческие годы, — слащавым голосом запел директор, — Вы бы полюбопытствовали, в личные дела бы заглянули. А то даже не знаете, с кем работаете. Нехорошо.

Гаранжин смерил его суровым взглядом:

— Некогда мне бумажки перебирать. А своих людей я знаю.

— Ну, вот снова делим на своих и чужих, товарищи! — подал голос Терещенко, — Так мы ни к чему не придем!