ID

— В чем же заключается эта подлинная битва? — поинтересовался я.

— Подлинная битва — это не арьергардные бои против каких-то там мусульманских фанатиков, — отвечали они. — Подлинная битва ведется за то, как будет выглядеть наше общество, за то, что будет с нашей культурой, за то, куда пойдет свободный мир. Подлинная борьба идет не между исламом и Западом, а между европейской цивилизацией и США.

Главный идеологический враг Европы — Америка? Такая точка зрения поразила бы меня в любое время Но услышать это в 2003 году, через два года после теракта «Апь-Каиды» в США в момент острейшей конфронтации между свободным миром и миром тоталитаризма, когда Европа сама стоит лицом к лицу с судьбоносным вызовом радикального ислама, который угрожает ей снаружи и подрывает изнутри? Такое отношение к стране, которая воевала вместе с Францией в двух мировых войнах, к стране, которая помогала обеспечить безопасность Западной Европы в течение более чем полувека, было для меня совершенно непостижимо.

Ненависть к Америке распространена сегодня в Европе довольно широко. Очерк в «Форин афферс» говорит о «растущем противоречии между США которые видят себя моральным лидером свободного мира, и Европой, для которой США — не более чем порочная супердержава» Те, кто обвиняют в этом президента Буша и его политику, ошибаются цитируемый очерк был опубликован в мае 2000 года, всего через три месяца после того, как Буш стал президентом, и задолго до теракта 9/11, резко изменившего курс американской внешней политики. Что же касается семян антиамериканизма, то они были посеяны задолго до того, как бывший техасский губернатор въехал в Овальный кабинет В 1989 году французский постмодернист Жан Бодрийяр писал в своем очерке «Америка»: «Америка — это полностью прогнивший мир богатства, власти, идиотизма, безразличия, пуританства, чистоплюйства, нищеты и бездумных трат, разбазаривания технологии и вечного насилия». С самого окончания «холодной войны» европейцы обвиняли Америку во всех смертных грехах, начиная со звериного капитализма и поддержки смертной казни и до растущего влияния американской культуры в век глобализации В 1999 году французский министр иностранных дел Юбер Ведрин предупреждал, что Франция «не может принять политику однополярного, культурно однородного мира, она не согласится на монополию единой сверхдержавы». С таким же успехом он мог сказать, что Франция просто не может принять Америку.

Всего лишь через девять месяцев после теракта 9/11 и за девять месяцев до того, как американские войска были посланы в Ирак, статья в журнале «Ньюсуик» в июне 2002 года описывала «новые осложнения в трансатлантических отношениях» и делала вывод, что речь идет о «серьезном столкновении… Связано ли это с Джорджем Бушем? Ни в коей мере».

Для многих в Европе Буш — это карикатурная, но тем не менее весьма показательная иллюстрация грубого, примитивного, наивного и морализирующего американского общества в целом. То же самое можно было услышать по поводу известной речи Рейгана, в которой он назвал СССР империей зла Зндрю Александер, британский консервативный комментатор газеты «Дейли мейл», охарактеризовал ее как «суперпримитивный взгляд на мир». Бывший премьер-министр Джеймс Каллаган соглашался с этим, выражая уверенность что «европейцы лучше, чем США разбираются в сложностях и тонкостях современного мира». Бывший французский министр иностранных дел Кув де Мюрвиль также обвиняет американскую политику в том, что она неспособна «учитывать реалии мира» В своей статье в «Интернэшнл геральд трибьюн» Роберт Кайзер соглашался с консервативным британским издателем, что «примитивная вера рейганистов в то, что мир делится на хороших и плохих парней, вызывает тревогу».

В отпичие от них для меня, как и для других политзаключенных, известие об этой исторической речи, в которой СССР был наконец-то назван своим настоящим именем — империей зла, было лучом надежды в темном царстве тюремного карцера. Мы не только признавали моральную правоту Рейгана — может ли режим, который в массовом порядке убивал своих граждан, арестовывал и высыпал невинных людей, не быть злом? — но также знали, что для того чтобы сопротивляться и в конце концов победить, нужно было отбросить моральный релятивизм и назвать вещи своими именами.

История доказала, что прав был Рейган, а не его высоколобые критики Но сегодня мы вновь и вновь слышим мнения таких людей, как специальный советник французского Института международных отношений Доминик Мойси, который недавно заявил, что «сочетание религии и национализма в Америке является пугающим. Мы чувствуем себя преданными Богом и национализмом, и поэтому мы строим Европейский союз так, чтобы он служил как барьер, предохраняющий от религиозных столкновений».