Идальго Иосиф

Ты забыл, Бенвенутто, что когда Назаретянин[13] проповедовал вам о всепрощении – меня не было рядом: зато я хорошо слышал, как говорил Авраам[14]: «око за око, зуб за зуб».

Иосиф снова вернулся к работе и стал переделывать то, что завтра должно быть показано герцогу. Иосиф решил, что Герхард должен увидеть и узнать все то, что увидел и узнал он сам, причем увидеть его, Иосифа, глазами.

«Чем яснее будет картина, чем больше конкретных имен, не взирая на титулы и положение, будет открыто герцогу, тем больше шансов у меня получить свои деньги обратно, – думал Иосиф. – Если только я не ошибся в герцоге, если он действительно способен на решительные поступки, – он будет мстить и карать, и полетит не только голова мелкой сошки Бенвенутто. Многим влиятельным дворянам придется ответить, и тогда мои бумаги станут единственно подлинными документами. Но сначала кое-что должна узнать от меня герцогиня. Только то, что сразу выдаст ее, если она замешана в этом», – решил Иосиф.

Но ни на следующий день, ни через неделю, Иосиф не пошел к герцогу. Всю ночь, меряя шагами свой кабинет, он думал, взвешивая все за и против. Слишком большой груз взвалил он на себя и надо было продумать все мелочи, все последствия и возможные неожиданности.

«Обязательно будет расследование; будут допросы и пытки. А что, если герцог предоставил в мое распоряжение не все бумаги? Что, если обвиненные мной бароны сумеют опровергнуть улики, или мои доводы покажутся герцогу неубедительными? – думал он. – Тогда конец мне и моей семье. Да что мне, озлобленные бароны вырежут всех нас. Господи! Помоги мне, Господи. Открой глаза мне, вразуми и укажи истинный путь. Молю тебя, Господи! Не только за себя прошу, но и справедливости ради», – молился Иосиф.

Так прошла ночь, а наутро, освежив лицо ледяной водой, Иосиф был уже в пути. Пользуясь своей новой, неограниченной по своим возможностям должностью, Иосиф решил посетить поместья и замки некоторых, замешанных в казнокрадстве, влиятельных дворян; увидеть своими глазами соляные копи и рудники. Он хотел убедиться, что герцогские земли и поместья его вассалов, добыча соли и производство металла – полумертвые на бумаге – существуют и здравствуют, наполняя золотом карманы заговорщиков. А то, что это не просто воровство, а хитроумный, хорошо спланированный заговор, Иосиф ощущал чутьем – никогда доселе ему не изменявшим.

Конрад фон Эдельсбах – ландгофмайстер, уже бывший управитель делами герцогства, встретил Иосифа спокойно, без внешних признаков удивления. Он не мог не понимать, что неожиданный визит не случаен, – но, кроме холодной, вежливой презрительности к нему – выскочке-еврею, уверенности в полной непогрешимости и безнаказанности, Иосиф не прочел ничего на лице Эдельсбаха. И эта уверенность не была просто бравадой.

Иосиф был поражен мощью стен огромного замка. Здесь все дышало силой и богатством. Замок – дворец, построенный на скале, окруженной глубоким рвом, хорошо охранялся: проехав только от внешних ворот, до внутреннего двора, где Иосифу пришлось спешиться, он насчитал не меньше двух сотен отлично вооруженных – рослых – один к одному – ландскнехтов. Казалось, что замок был совершенно неприступен, но, несмотря на это, готовился к осаде целой армией. У Иосифа засосало под ложечкой в тот момент, когда цепи подвесного моста заскрипели за его спиной, отрезав Иосифа от всего остального мира.