Идеаль

Чернокожий сделал вид, будто думает. Потом с детской улыбкой сказал:

– Да что я, сумасшедший, что ли?

– Почему же? – подхватила Джейн, сжав руку Питеру Вагнеру.

– Мы ведь могли ответить на ваши залпы, – сказал Питер Вагнер. («Слова из телепередачи, – подумал он. – Ответить на ваши залпы».) Мы проявили добрую волю. («Вот именно. Телевизор».)

– Да ты за дурака меня держишь, приятель? – Сантисилья засмеялся, перейдя на гарлемский жаргон. Говорил и сам забавлялся, как погремушкой. – Мы бы вас с вашей посудиной за милую душу пришили, вот вы и затеяли пока что убрать когти, потом, мол, отыграемся. – И с прежним изысканным выговором, любезно улыбаясь, заключил: – Стало быть, вам со своей стороны предложить нечего?

– А вы рассчитываете запустить нашу машину сами?

Чернокожий улыбался, закинув голову, думал. Они впятером сидели на койке и ждали. Тихо плескалась вода, терлись друг о дружку борта сошвартованных судов – звук был скрежещущий, как мусорными баками по асфальту. Снаружи все было залито красноватым светом, дальше в темноте поблескивали две-три звезды покрупнее. В это время проем двери загородила, фигура тощего негра, за спиной у него встал индеец. Негр отрицательно покачал головой, и тогда Сантисилья со вздохом обернулся к пленникам.

– Ладно, – сказал он и тронул автомат. – Механик, будьте добры спуститься вниз.

– Ничего не выйдет, Сантисилья, – ответил Питер Вагнер. – Он не станет работать под дулом винтовки, если будет знать, что все равно вы его убьете.

– Зачем мне убивать механика? – с улыбкой возразил Сантисилья.

Мистер Нуль встал с койки. Ну ладно, подумал Питер Вагнер. Грудь его наполнилась печалью. «Угри, – прошептал он мистеру Нулю. – Мы на деревянной койке».

Мистер Нуль бестолково оглянулся на койку.

– В чем дело? – спросил Сантисилья.

– Все равно он не сможет, – ответил Питер Вагнер. – Там ведь электричество. – Он произнес это слово с отчаянным нажимом, пытаясь как-то вбить его в испуганную голову мистера Нуля. – Электричество, – повторил он.

– Ты что это заливаешь? – рявкнул тощий негр, наставив винтовку Питеру Вагнеру в грудь. Серьги у него в ушах брякнули.

– Ему придется подключить второй источник, – сказал Питер Вагнер.

Сердце его бешено колотилось. Не было сомнений, что его замысел неосуществим: ведь он зависит от мистера Нуля. Питер Вагнер напрягся: может быть, броситься на бородатого негра? Немыслимо, конечно. Мистер Нуль полуобернулся и, как на безумного, глядел на него в ужасе, словно от него и исходила вся опасность.

– Живой источник, как говорится, – продолжал Питер Вагнер и пояснил, обратившись к негру в тирольской шляпе: – Интересный зверь, электричество. Дешево в содержании, может жить и в воде, и на суше.

Мистер Нуль попятился, но в глазах у него засветилось понимание.

– Отвести его вниз, – приказал Сантисилья. Тощий негр выволок мистера Нуля за дверь. Индеец по знаку Сантисильи остался.

– Можно, я пойду ему помогу? – предложил Питер Вагнер.

– Ну уж нет, кроха, – улыбнулся Сантисилья.

Минут пять сидели молча. Питер Вагнер теперь обмяк, замер в противоестественной неподвижности, настороженный и холодный, как машина. Джейн держала руку у него на локте. Дыхание капитана Кулака было неровным и хриплым, как старческий храп.

Потом из недр мотобота раздался гулкий удар, точно пушечный выстрел. Сантисилья обернулся, на этот раз резко, и индеец с порога исчез – прошлепали мягкие шаги вниз по трапу и по палубе к машинному люку. Но вскоре он возвратился.

– Пробивает дыру в переборке, – доложил он. Голос у него был нежный, юношеский, почти девичий. – Говорит, ему надо протянуть проводку к второму источнику. Работы на пять минут. Говорит, чтобы вы сигнал дали, когда включать.

Сантисилья улыбнулся.

– Скажи, я стукну в палубу.

Индеец кивнул и скрылся.

Сантисилья заметил:

– Пожалуй что, вы недооценили вашего мистера Нуля. – Он обратил свою любезную улыбку к Питеру Вагнеру.

Питер Вагнер кивнул, покрепче ухватился руками за деревянный край койки, а ноги поднял и выпрямил и медленно поставил обратно на металлический пол.

В дверях опять появился тощий негр.

– Идет дело, – доложил он.

Сантисилья улыбался отсутствующе. Он думал. Оторвавшись на минуту от своих мыслей, представил негра:

– Танцор.

Тощий шагнул через порог и поклонился. А Сантисилья снова унесся мыслью туда, где витал до этого. Тощий Танцор наблюдал за ним, изредка поводя взглядом в сторону Питера Вагнера или капитана Кулака. Тощий негр тоже был весь в напряжении, Питер Вагнер это заметил, – не человек, а готовая взорваться бомба. Удивительное дело: такие страшные люди, и так им страшно. Наконец Сантисилья ухмыльнулся. Как он ни нервничал, все-таки не показывал вида, что боится, опасается в глубине души, нет ли у Питера Вагнера, а вернее, у капитана Кулака над ним какого-то тайного неодолимого преимущества. И вот теперь он вдруг отбросил опасения – перебрав и мысленно забаррикадировав все двери, откуда можно было бы ожидать удара, – и решил избрать другую, спокойную и открытую манеру.