Идеалис

– Разделяю твой интерес, – продолжил Журов, – но, пока не доказано обратного,  мы должны исходить из того, что тела могут быть современные, что все они – жертвы убийства, может даже и не массового, а разделенных во времени преступлений.

– Конечно не массового, такое не скрыть, при нашем-то количестве населения, – фыркнул Антонов и заметил: – Вот для того, чтобы не было сомнений в возрасте тел и нужна экспертиза. Я, кстати, готов заняться.

– Пока нельзя, – еще раз повторил Журов. – Кроме того, Следственный комитет настаивает, чтобы тела изучались в их экспертной лаборатории. В Москве.

– Как это они настаивают?

– Переписываются инстанции по межведомственным электронным каналам, кто кого заборет: областное МВД или столичный главк Комитета, – Журов пожал плечами, всей фигурой демонстрируя: тут, мол, от нас ничего не зависит. – А мы ждем решений руководства.

– И долго ждем?! – взорвался судмедэксперт. – Это же трупы, они могут испортиться!

– Ну уж, – возразил начальник. – Столько веков хранились и еще полежат. И это пока археологи не возбудились, – он трижды переплюнул через левое плечо, оберегаясь от потенциального вмешательства археологов. – Слухи-то по окрестностям разлетаются… Лучше пусть тела у нас спокойно полежат.

Даже сейчас, вспоминая этот недавний разговор, Антонов почувствовал, что снова начинает заводиться. «Полежат», – передразнил он про себя Журова. Какая потрясающая беспечность! Да, обеззараживающие свойства торфа и отсутствие кислорода сохраняли этих мертвых бог знает сколько веков (Антонову хотелось верить, что – веков), но сейчас-то они лежат в холодильнике и никак не законсервированы! Болотным мхом-сфагнумом можно гнойные раны перевязывать, настолько он антисептический, воздух в морге едва ли обладает хоть сколько целительными свойствами. Одному богу известно, какие грибки и бактерии уже колонизировали трупные ткани. А что если начнется процесс разложения, а вдруг тела, извлеченные из привычной среды, начнут скоропостижно тлеть?

Судмедэксперт даже вспотел от этой мысли, пришлось снова поправить ускользающие с переносицы очки.

В торфяных болотах Европы обнаруживали огромное количество древних трупов и те, что сохранились практически полностью или едва тронутыми разложением, получили название «Болотные мумии». Тела из трясины сохраняли кожные покровы, внутренние органы, иногда даже одежду. Они становились носителями истории, сообщая далеким потомкам информацию о древнем быте и жизненном укладе. Кто-то просто утонул в болоте больше двух тысяч лет назад; другие пали от рук убийц, скрывших следы преступлений в болоте; последнее пристанище трясина дала и несчастным, казненным или принесенным в жертву богам.

Но то в североевропейских болотах. В подмосковных пока еще ничего настолько многовекового не находили. Антонов полагал, что именно ему надлежит исправить это историческое недоразумение – исследовать местные мумии, доказать их древность, а возможно и, чем черт не шутит, раскрыть археологическое преступление. Ведь в процессе исследования выясняются порой невероятные подробности: каким способом убили древнего человека, стал ли он объектом жертвоприношения, какой религии принадлежал. Достаточно хорошенько покопаться, чтобы выяснить, что ела жертва перед смертью, какую носила прическу, была ли повешена или зарезана… Возможно (от этого предположения сердце Антонова екнуло), ему удастся открыть какой-нибудь доселе неизученный языческий культ! А вдруг эти тела принадлежат воинам монгольской армии Бату-хана, и лежат тут с тринадцатого века целехонькие? Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу в наши дни возможно, нужно лишь найти у трупа фрагмент, пригодный к извлечению митохондриальной ДНК, и определить ее гаплогруппу. Слово «покопаться» Антонов употребил в самом прямом смысле. Решение пришло к нему внезапно и отступаться он был не намерен: судмедэксперт собирался вскрыть болотные мумии, взять всевозможные образцы и анализы, изучить досконально, все, что только возможно в этих телах, – и все это вопреки прямому запрету начальства.

Антонов поежился. Все-таки он нарушал инструкции, от этого никуда не деться. Но ждать официального разрешения можно неделю, что за это время произойдет с трупами? Кроме того, если мумии окажутся историческими, для всех его инициатива принесет сплошную пользу. По городу не расползутся слухи о маньяке, местная полиция с чистой совестью умоет руки. Следственный комитет тоже не останется в накладе, у них будут основания закрыть дело о массовом захоронении по истечению срока давности.

Человек из Толлунда, Женщина из Эллинга, Болотное тело из Виндеби – наиболее известные европейские находки из трясины получали собственные имена. Он, судмедэксперт Антонов, может стать первооткрывателем отечественных болотных мумий. «Люди из Шушмора» – окрестил он лежащие в холодильники образцы, только и ждущие, когда он к ним приступит.

– Люди из Шушмора, – примерил Антонов имя еще раз вслух.