Идеалист

Идеалист Роман

Идеалист - человек

стремящийся к идеалу

Романтикам XX и XXI веков посвящается

Корнилов Владимир Григорьевич родился 22 марта 1923 года в Ленинграде. Участник Великой Отечественной войны. В Белоруссии под Витебском, получил тяжёлое ранение, лишился обеих ног. Вернулся к жизни.

Окончил Литературный институт им. Горького в Москве.

Автор романов «Семигорье», «Годины», повестей «Лесной хозяин», «Искра», рассказов, очерков. Лауреат Государственной премии России.

С 1952 по 1959 год возглавлял Куйбышевскую, и с 1961 по 1987 – Костромскую писательские организации.

Роман «Идеалист», созданный долголетним трудом, затрагивает нравственную жизнь России второй половины ХХ века. Роман завершает судьбы героев «Семигорья» и «Годин».

Автор живёт и работает в Костроме.те сюда краткую аннотацию

ПОСЛАНЕЦ АНТИЧНОГО МИРА

– Что есть Кентавр?!.
– О, в этом образе великом
Сокрыта Тайна бытия,
и Человека тоже!..

1

Кентавр осторожно, как-то даже деликатно переступил всеми четырьмя своими копытами. И все-таки шаткие доски пола обычной городской квартирки заскрипели под тяжестью его тела. Смущенно он покачал головой, с той же осторожностью оперся рукой на стоящее у стены пианино. Закурчавленные темные волосы спадали ему на плечи, закрывали до бровей лоб. Несколько суженное к низу лицо, окаймленное такой же закурчавленной бородой, выражало раздумье, как будто явившись без зова в чужой дом, он еще не решил, как поступить: начать ли разговор с хозяином квартиры, удивленно на него взирающим из дверей соседней комнаты, или молча отбыть в свое внеземное обиталище, предоставив человеку самому разбираться в хитросплетениях бытия. Кентавр как будто знал, что человек, изумленно его разглядывающий, явно запутался в сложностях своей семейной жизни, хотя не был юнцом по возрасту, достаточно пожил, многое испытал.

Рядом с домашним пианино Кентавр казался огромным, чужим в скромном интерьере комнаты, и Алексей Иванович Полянин, пораженный столь неожиданным явлением, не мог взять в толк, как и зачем явился к нему посланец из далекого античного мира. Правда, последнее время много думал он о загадочном образе самого Кентавра, но чтобы вот так, в яви увидеть его, да еще у себя дома, и помыслить не мог!.. Раздумье на плоском, как будто даже вогнутом лице Кентавра сменилось сочувствием, какой-то даже живостью от определившегося намерения. Он вздохнул, с чисто человеческим участием сказал негромко:

– Не удивляйтесь, немолодой уже человек. Мы несколько отличаемся по форме, – он рукой огладил свой конский круп. – Но опыт долгой моей жизни убеждает, что суть моя и ваша – едина. От юности до нынешней вашей зрелости я был рядом с вами, даже больше, – я был вами, и вы были мной. С грустью наблюдал я, как мечется общий наш дух между разумом и страстями, заложенными по воле Богов вот в этом трудно управляемом теле.

– На этот раз Кентавр провел рукой по выпуклому, лоснящемуся шерстью боку.

– Должен признаться, что мои попытки, растянутые по времени в двадцати веках, не принесли, при данном мне разуме, победы над дикостью моего тела. При всем старании, даже с помощью мудрой Афины Паллады, я не сумел вытянуть себя из этой вот конской шкуры.

Я теряю веру в возможность полного очеловечивания человека.

Мне кажется, и вы слишком обольщаетесь возможностями людских сообществ, в том числе, и такой малой составной их, коей является семья. Семейное благополучие! Семейное счастье! Неосуществленная мечта сотен поколений! Вы жестоко обманываетесь, немолодой уже человек, уповая на прозорливость и силу разума в неподвластной стихии семейных отношений. Любая из женщин – это стихия чувств, неутолимая жажда ласк, беспричинность обид, своевольные порывы в никуда. Как все это уложите вы в разумный порядок своей жизни, отвечающий вашим мужским, житейским и творческим потребностям? Как? Сила здесь бессильна. Логика смешна. Мольбы, уговоры – напрасны! Обиды и злость – это бумеранг, ответно бьющий по вашему достоинству. Как сотворите вы гармонию там, где властвует чувственный хаос женщины? Немыслимо! Нет, мыслимо, но не осуществимо.