Идеалист

– Ты молодец, – заявил здоровяк. – Лихо ты их... Меня Стас зовут, – представился он. – Не ожидал, что когда-нибудь познакомлюсь с тобой. Ты интересный человек.

– Спасибо, – я снова вежливо кивнул.

– Ты это, Илюх... – чуть помялся парень, – я тут рядом живу. Давай со мной, если не занят? У меня там сейчас масса интересного народа, они о тебе тоже наслышаны. Я просто вышел бухла прикупить, а тут ты... Нам будет очень приятно, правда. Ты не думай, люди там все адекватные, так что можешь вообще не париться.

Я согласился. Заняться-то действительно было нечем, знакомых в Киеве почти не осталось. Во всяком случае тех, с кем хотелось бы посидеть, поговорить. Интуиция подсказывала, что в гостях у Стаса никаких геморроев меня не ожидает.

Мы зашли в супермаркет, закупили водки и всякой мелочи на закуску. Потом у станции метро «Дворец Спорта» поднялись по раздолбанной лестнице на холм и оказались на Госпитальной, где собственно и находился дом, в котором жил Стас. Увидев обшарпанную пятиэтажку, я поморщился – мне очень хорошо известно, каким отвратительным может быть жилище в таком крысятнике. Мы вошли в подъезд, поднялись пешком на третий этаж.

Глухая и на первый взгляд непрошибаемая металлическая дверь была чуть приоткрыта, из квартиры доносился гомон тусовки. В коридоре я споткнулся о кучу разнокалиберной обуви и сразу же понял – здесь скучно не будет. Еще стало очевидно даже при беглом осмотре, что киевские типовые пятиэтажки от московских отличаются довольно существенно.

Четырехкомнатная квартира оказалась неожиданно огромной и в весьма приличном состоянии. Бардачной малиной здесь даже отдаленно не пахло. Довольно высокие потолки, большие комнаты – красота. Кухня, куда мы сразу прошли со Стасом, тоже отличалась выдающимися размерами, к тому же комплектация ее являлась самым что ни на есть золотым сечением холостяцкого стандарта: там было всё: от соковыжималки и микроволновки до тостера и посудомоечной машины, причем все это механическое великолепие было весьма недешевым.

Хозяин явно всю сознательную жизнь прожил без постоянной женщины и хорошо представлял, что ему нужно для минимизации усилий, прикладываемых к приготовлению еды. Не обязательно, конечно, что он всем этим постоянно пользовался, но сам факт. Хотя, в плексигласовых внутренностях соковыжималки просматривалась какая-то серо-зеленая субстанция. И хоть она давно засохла и поросла плесенью, было ясно, что иногда агрегатом все-таки пользуются.

Пол был вполне предсказуемо завален грудами пустых бутылок, а на столе красовались развалы грязной посуды. Народа в квартире оказалось человек пятнадцать, а то и все двадцать. Подсчитать точнее не удавалось, потому что происходила постоянная ротация – уходили одни, приходили другие. Причем многих из них толком не знал даже сам хозяин.

Как обычно и бывает с такими вот широкой души раздолбаями, их безоглядное гостеприимство порой становилось предметом злоупотребления для бесконечной шоблы самых разных друзей-приятелей. Стасу в любое время мог позвонить какой-нибудь Миха с Сахалина или Ольга из Винницы и поставить перед фактом, что завтра-послезавтра в Киев на несколько дней заявится очередной досужий гость, которого нужно приютить. Безотказный Стас только согласно мотал головой. Впрочем, такая ситуация его вполне устраивала – общество и общение ему нравились, и в праздношатающихся по его квартире, гомонящих и нон-стопом бухающих компаниях он чувствовал себя, как рыба в воде.

Стас представил меня народу, вызвав немалый ажиотаж. Все так или иначе читали мои статьи, но самый большой интерес, разумеется, на Украине вызывала история с Третьяченко. Здесь он был действительно известной и могущественной фигурой, и каждому было любопытно пообщаться с человеком, который разрушил его бизнес и выдворил из России. Со мною все перезнакомились, поощрительно хлопали по плечу и весело предлагали выпить. Я был совершенно не против.

Девушка материализовалась в этой куче народа внезапно. Будто на тихом монастырском подворье сверху ударили колокола. Один, потом второй, и вот уже звенят переливами ярко и сочно, превращая остальную окружающую среду в размытую, не заслуживающую никакого внимания дымку.

Точно так же вдруг зазвенело у меня в голове, я растерялся, приоткрыл рот и на мгновение замер.

Лет двадцати пяти, довольно высокая, почти с меня ростом. Стройный, динамично очерченный силуэт; почти прозрачная чистая кожа; безукоризненно правильные черты лица; огромные, выразительные серые глаза; темные, чуть волнистые волосы до плеч. Такой типаж никогда не укладывался в мои предпочтения. Мне всегда больше нравились высокие блондинки с убедительными формами. Вроде теннисистки Анечки Курниковой. Но в этой... что-то в ней определенно было.

– Я Мария, – улыбнулась она. – А ты правда-правда тот самый Репин?

– Правда-правда, – механически кивнул я, обалдев от ее улыбки.