Идеализм-2005

— Да вон же, — Коля указал на трех нацболов, которые наблюдали за Румоловской массовкой.

— Ага.

Подойти к ним мы не успели.

С левой стороны прямо на нас бежали Чечен и его свита.

— Блин, Коля, — успел сказать я.

Цепкая клешня Чечена впилась в мою руку чуть выше локтя.

— Ну, Леша, пойдем, — пробормотал приглушенно ФСБшник. Он улыбался в своей мудацкой манере.

Я сделал резкий шаг назад, попробовал вырваться. Но помимо Чечена меня уже держал еще один чекист.

Те трое нацболов, что скаутили за румоловцами, схватили меня сзади за плечи, за толстовку, начали вытягивать. От этого перетягивания я потерял равновесие и упал.

К месту свалки спешили ОМОНовцы в полной экипировке.

«Все», — понял я, — прием. И в этот раз надолго.

Отстегнул от ремня рацию, бросил ее туда, где зеленела бундесверовка Коли. Товарищ ее подобрал. «Ну и отлично, теперь похрен», — про себя.

Потом резкий рывок — и я отлетел на несколько метров, приземлился на теплый июльский асфальт. На спине сидели ФСБшники, выкручивали руки. Щелкнули наручники, сталь сжала запястья.

— Машину сюда! — орал Чечен на своих приближенных.

— Не можем, движение перекрыто.

— Блять! Похуй, так ведем! Пошли! Быстро!

ФСБшники встали в кольцо. С левой стороны меня держал сам Чечен, а с правой — его приближенный, здоровенный опер в голубых джинсах и светлой рубашке. Этот вообразил себя тайским боксером, несколько раз приложился коленом по моей наклоненной вперед голове, что было делом совсем не хитрым в той ситуации. Но удары получались смазанными, боли я не чувствовал совсем, только досаду от бессилия.

Всю дорогу до парковки, которая находилась в метрах ста от главного входа, за процессией тащился иностранный журналист.

— Куда ви его виедете? — на ломанном русском вопрошал он.

— Отъебись! На хуй иди! — кричали в ответ ФСбшники.

— Куда виедете? — не отставал он. — Куда, куда, скажиете! Кто приеказал?

— Ну заебал, — процедил сквозь зубы Чечен, когда мы уже подходили к автомобилям.

ФСБшник развернулся, отвесил журналисту звонкого леща с правой. Потом вырвал из рук камеру и разбил ее об асфальт.

— Говорили же, на хуй иди, — пояснил чекист.

Меня втиснули на заднее сиденье черной BMW, сверху уселись двое сотрудников госбезопасности.

— Сука, вниз! В пол! Вниз смотри!

Но я рванул голову вверх и успел бросить взгляд через заднее стекло. За происходящим с интересом наблюдали несколько футбольных хулиганов из силового блока Румола.

Ни один из них не крикнул «Все менты ублюдки».

А тот журналист, немец, написал, как потом говорили, репортаж о моем аресте.

Автомобиль резко, с визгом, тронулся.

* * *

Через десять минут «бэха» со мной и ФСБшным конвоем остановилась перед зданием Главного следственного управления, которое примыкает прямо к Бутырской тюрьме.

Въехать через ворота во внутренний двор у чекистов по какой-то причине не получилось. Поэтому ФСБшники припарковались на Новослободской улице и метров двадцать меня вели по улице.

Две симпатичные девушки в коротких летних платьях окинули меня, закованного в наручники, окруженного держимордами в штатском, настороженно-романтическим взглядом. «Закроют, но начало все равно интересное», — решил я и улыбнулся.

Лестница, закоулки коридоров. Потом меня завели в кабинет.

В кресле за компьютером сидела молодая, полноватая, но по-своему смазливая девица с пухлыми щечками.

— Здравствуй, Леша, — она посмотрела исподлобья и заулыбалась придурковато, — я следователь по вашему делу. Садись, — она показала на стул.

Я ничего не ответил и молча сел.

Чечен вытряхнул следовательницу из ее кресла. Я посмотрел на монитор. ФСБшник играл увлеченно в «Марио».

— Ты сам все знешь, — напротив меня опять нарисовался «таец» в голубых джинсах, — около Таганского суда ведь был? Сейчас — опознание.

— Все, Леша, приехал, — поднял голову от компьютера довольный Чечен. И уткнулся обратно в монитор.

— Ты же ведь знаешь, что такое опознание? — начала объяснять следовательница. — Мы посадим тут статистов, двух. Ты можешь выбрать один из трех стульев. Потерпевший должен указать, узнает ли он кого-то, — она остановилась на секунду. — Смотри, может быть, не опознают.

— Да уж как же, не опознают, — вставил Чечен.

«Таец» привел двух статистов. Те тащили за собой отведенные им стулья.

«Судя по заточке, мусора», — определил я.

За статистами зашли понятые. Тоже, видимо, граждане, связанные с органами.

— Алексей, выберите место среди статистов, — сказала следовательница довольно официальным тоном.

— Мне разницы нет. Я тут посижу.

— Давай не выебывайся, — подал голос «таец», — тебя в хате на Бутырке уже ждут

«Иди нахуй», — про себя.

— Статисты, садитесь тогда по сторонам, — следовательница вежливо блюла формальности.

Мусора в штатском устроились слева и справа.

«Таец» вышел из кабинета за терпилой.

И через считанные секунды вернулся. За ним ввалился мясистый, краснолицый координатор кремлевцев, которого мы сфотографировали рядом с Таганским судом. В джинсах, пестром свитере. Успешный молодой политик.

— Здравствуйте, — он любезно, почти с поклоном, поздоровался с Чеченом.

— А, ты… — ответил ФСБшник, не поднимая головы.