Идеальная ложь

— Прекратите, — сказала Ларк, — у нас в гостях Мэг.

— Чем ты будешь потчевать гостей? — спросила Мэг.

— Копчеными устрицами! — пролепетала Фиби. Девочке уже исполнилось шесть лет, и она была похожа на маму — такие же голубые глаза, светлые волосы, круглое лицо, розовые щечки. И характер у нее был мамин.

— Кукурузный пудинг, фаршированные перцы, брюссельская капуста с каштанами… — Когда дело касалось развлечений, Ларк всегда выкладывалась на всю катушку.

— Терпеть не могу брюссельскую капусту! — как бы между прочим объявила Брук. В свои девять лет она была высокой и худенькой, как тростиночка. Волосы у нее были, как у отца, — густые, золотисто-рыжие. Она росла тихим, спокойным ребенком. Ларк с гордостью рассказывала Мэг о том, что Брук — лучшая ученица в классе, хотя и не прилагает к этому особых усилий. Глаза у нее были, как у тети, — зелено-карие. От нее же Брук унаследовала и характер.

— Три большие курицы, фаршированные лимонами и розмарином, — Ларк продолжала, как будто ее никто не перебивал. — Тертый лук, зеленые бобы с дробленым миндалем и… что же еще?

— Ого, я думаю, этого хватит, — сказала Мэг.

— Пюре! — прокричала Фиби звонким голосом. — С подливкой!

— Фиби, — строго сказал Этан. Девочки четко улавливали настроение матери и отца по голосу и жестам. Мэг поражалась, какими хорошими родителями они стали. Девочки росли в атмосфере любви и заботы. Этан и Ларк редко расходились во мнениях, когда речь шла о воспитании. Хорошо, что Этан работал недалеко от дома, — как и Ларк, он всегда был рядом с девочками. И даже сейчас, когда Мэг на него злилась, она не могла не признать, что он был для дочерей хорошим отцом — любящим, веселым, мудрым и терпеливым.

Когда тарелки были убраны со стола, Люсинда ушла к своим друзьям, а остальные члены семьи расселись в гостиной напротив огня. Кто-то читал, кто-то разговаривал… У камина было тепло и уютно, на полочке лежали высушенные тыквы и кукурузные початки, принесенные из сада. Пламя камина освещало лица, и Мэг стало казаться, что в этой семье все по-прежнему и ничего плохого не произошло. Но потом она почувствовала, что Этан смотрит на нее, и настроение у нее испортилось.

Около десяти часов, только после того, как Мэг пообещала прочитать им на ночь еще один рассказ, Брук и Фиби наконец-то пошли наверх, в спальню. Вслед за ними Ларк понесла наверх Ферн, напевая ей колыбельную. Хотя у каждой девочки была отдельная кроватка, Брук и Фиби улеглись на одной, чтобы послушать сказку «Сонная долина». Это была длинная история, и Мэг успела забыть, какая она страшная. Вместо того чтобы усыпить девочек, рассказ заставлял их бодрствовать. Когда сказка закончилась, Мэг пришлось объяснить Фиби, что все это выдумки и всадник без головы не приедет по разбитой дороге, чтобы схватить ее. Потом, чтобы их успокоить, она прочитала им свою любимую сказку «Ночная Луна». Дважды.

— Я и забыла, до чего же страшными бывают детские сказки, — сказала Мэг, когда вернулась в гостиную. Огонь уже превратился в угли. Ларк и Этан разговаривали, сидя на диване. По тому, как они сидели, и по тону их голосов Мэг поняла, что помешала очень важному разговору.

— Они тебе не надоели? — спросила Ларк, выглядывая из-за плеча Этана. Сам он не повернулся, внимательно глядя на затухающий огонь. — Мы уже и сами собирались идти спать.

— Я тоже, — сказала Мэг. Обычно, когда девчонки засыпали, они подолгу сидели втроем и болтали о жизни. Так приятно было общаться свободно и непринужденно! Этан все испортил. Хотя было немного непривычно ложиться в постель так рано, Мэг была этому рада. Она поняла, что они ждут ее ухода, чтобы продолжить разговор. — Тогда я пойду, — сказала Мэг, разворачиваясь и поднимаясь по ступенькам.

— Увидимся утром, дорогая, — сказала Ларк ей вслед.

— Спокойной ночи, — добавил Этан, не поворачиваясь.

Во всем мире не было такого места, где бы Мэг спала лучше, чем в доме сестры. Даже в собственной квартире ей не было так комфортно. Она всегда занимала спальню для гостей на втором этаже, окна которой выходили в сад, а внизу можно было разглядеть реку. Обычно она приоткрывала одно из трех больших окон. Белые шторы колыхались на ветру, а Мэг лежала на кровати и, засыпая, слушала шум реки.

Но сегодня все было по-другому. Температура резко понизилась, и в спальне было холодно. Мэг закрыла окна и достала из шкафа теплое одеяло. Но под одеялом ей стало очень жарко. Комната наполнилась лунным светом. Снова разболелся локоть, и она еле-еле нашла положение, при котором ссадина перестала ныть. В доме были слышны гул и скрип. Стоило ей задремать, как тишину нарушал какой-то звук — завывание ветра или ружейный выстрел, — и она просыпалась. Иногда среди ночи ей казалось, что кто-то тихо стучит в дверь. Мэг лежала на кровати, вся напряженная, сквозь темноту уставившись на дверь. Но она не открывалась. Наконец стук прекратился, и было слышно, как под чьими-то шагами скрипит пол. А, может, это скрипели брусья? Каким-то чудом Мэг все-таки уснула. И видела странные сны. В одном из них всадник без головы мчался по дороге лунной ночью…