Идеальная ложь

Она включает радио, чтобы послушать часовую сводку новостей. Несколько минут в машине стоит тишина, нарушаемая лишь голосом диктора. Мы узнаем, что цены на недвижимость Лонг-Айленда продолжают расти, а стоимость работ по ликвидации последствий июньского урагана оказалась выше ожидаемой. «Само собой, — отмечает диктор, — это свидетельствует о некомпетентности властей, которая угрожает туризму не меньше растущего уровня преступности. На прошлой неделе, — продолжает он, — преступная группировка, занимающаяся сбытом наркотиков и перебравшаяся в округ Суффолк, устроила разборку с конкурирующей бандой из округа Нассау. Вплоть до настоящего момента никого задержать не удалось, и потому возникает вопрос: почему бездействует полиция? Потому что не может справиться с проблемой? Или просто не хочет задержать главарей и призвать их к ответу?»

Таким образом, в новостях достаточно прозрачно намекают на коррупцию, процветающую в полиции.

Карла выключает радио, прежде чем диктор успевает перейти к прогнозу погоды.

— Такое впечатление, что у полицейского департамента Ньюпорта серьезные проблемы, — хмыкает она. — Итак, психиатр и напарник Дэнни. Бен Митчелл, так? Что он тебе рассказал? Ты, кстати, вообще ему веришь?

Я излагаю ей то немногое, что удалось узнать от доктора Кляйн, а потом сообщаю, что Бен рассказал об обвинениях против Дэнни.

— Бен мне не нравится, — в заключение говорю я. — Но это не значит, что доверять ему нельзя. Он был другом Дэнни. Похоже, теперь выясняется, что я очень многого о муже не знала.

— Слушай, давай оперировать фактами, — Карла пристально смотрит на меня долю секунды. — Тебе сказали, что по Дэнни велось служебное расследование из-за получения признательных показаний под давлением. При этом ничего конкретного мы с тобой не знаем, никаких официальных сведений на этот счет нам из девятого участка не поступало. Впрочем, даже если твой муж действительно являлся объектом расследования, ты не знаешь, был ли он на самом деле виновен. Однако тебе известно, что он держал от тебя это в тайне. Возможно, потому, что был невиновен и не хотел тебя понапрасну беспокоить.

— А как же доктор Кляйн? — спрашиваю я. — Почему он о ней мне ничего не сказал?

Некоторое время Карла задумчиво жует нижнюю губу. Ее темные волосы стянуты в небрежный хвост на затылке. Только сейчас я обращаю внимание, что она в домашней одежде. Все это мне не бросилось в глаза сразу из-за ее манеры держаться. Я еще ни разу не видела ее в деловом костюме, но ни на секунду не сомневаюсь, что она превосходный адвокат и знаток своего дела.

С моих губ срывается беззвучное ругательство, когда мы резко обгоняем сразу две машины.

— На этот вопрос я тебе ответить не могу, — произносит Карла. — Мужчины — существа загадочные. Особенно когда заходит речь о том, что творится у них в головах.

— Ты замужем? — спрашиваю я.

— Предпочитаю легкие интрижки длиной в одну ночь, — без обиняков отвечает она.

Я моргаю. Ну что ж. Главное, честно.

— Так, давай я все же и дальше буду пытаться добиться ответов от его начальника, капитана Салливана. Я вчера пыталась связаться с полицейским департаментом. Пока по нулям. Я словно со стенкой разговаривала. Ну да ничего. Рано или поздно им придется сдаться.

Карла высаживает меня в Вестхэмптоне, говорит, что заскочит за мной через час, после чего уезжает к клиенту.

Я брожу по рынку под открытым небом, и тут меня осеняет. Оказывается, мне позарез было нужно оказаться в самой обычной, привычной среде, где жизнь продолжает идти своим чередом. В воздухе — аромат овощей, фруктов и свежесрезанных цветов. Прилавки с глиняными горшочками и устрицами на льду. Все это очень знакомо и действует успокаивающе.

Видимо, человек не может постоянно мучится, терзаться и скорбеть — ему нужно хоть иногда, хоть на полчасика делать перерыв.

Я делаю заказ у торговки устрицами, после чего решаю заняться цветами. Мне хочется побаловать Глорию с Таней, ведь с момента их приезда я им практически совсем не уделяла внимания.

Насыщенный синий цвет гортензий будто притягивает меня к себе.

Я вдыхаю аромат, и он пробуждает в памяти горько-сладкие картины. Мы на лужайке у дома. Таня вьет гирлянду из маргариток, а мы с Нив помогаем маме собирать гортензии для нашей бабушки.

Боль старой утраты. Она обрушивается на меня в тот момент, когда я отчаянно пытаюсь справиться с новым горем. Меня начинает трясти — да так сильно, что я роняю корзину с овощами.

Ее содержимое — сочные спелые помидоры и кабачки, на кончиках которых все еще остаются соцветия, весело подпрыгивают. К счастью, корзинка при падении не переворачивается. От удара трескается два помидора, а еще один переваливается через край и шлепается на землю.

Надо все это подобрать. Я наклоняюсь, но, понимая, что кто-то уже подхватил корзину и протягивает мне, быстро выпрямляюсь. Не хочу встречаться с доброхотом глазами. Мне хочется быстро поблагодарить его, схватить корзинку и ушмыгнуть в толпу, стараясь отогнать дурные мысли.

Но добрый самаритянин крепко вцепился в плетеную ручку, и я вынуждена все же поднять на него взгляд.