Идеальная пара

– Но мы уже выбрали меню и вина… – Она сделала глубокий вдох. – Камден, почему?..

В следующее мгновение она с ужасом поняла: ее обвели вокруг пальца. Оказывается, Камдена всегда интересовали только ее деньги. А те чудесные часы, которые они провели вместе, были всего лишь продуманным ходом – чтобы она не передумала.

Швырнув на пол расческу, Джиджи воскликнула:

– Вот так новость! А я-то думала, что мы будем жить вместе и после свадьбы. Мы с матерью пошли на огромные расходы, чтобы найти нам в Париже квартиру и прислугу, переправить туда мою мебель и… В общем, ты понял, о чем я говорю. Мы с матерью считали тебя порядочным человеком, считали, что на тебя можно положиться, а ты… – Она умолкла, пристально глядя на мужа.

Спокойно выслушав ее, он усмехнулся и спросил:

– А ты со мной как поступила? Хочешь сказать, что ты порядочная женщина?

Джиджи открыла рот, но слова застряли у нее в горле под его беспощадным взглядом. Она понятия не имела, что он может на кого-то – тем более на нее – так смотреть. Наверное, такие же глаза были у Ахиллеса, перед тем как он растерзал Гектора, – глаза, горевшие яростью.

И тем страшнее ей было, потому что в остальном он держался также сдержанно и благовоспитанно, как всегда.

– Я… я не понимаю, о чем ты…

– Не понимаешь? Удивительно. Как же ты забыла о своих махинациях?

В голове у нее загремела оглушительная какофония – это рушился сверкающий дворец ее счастья, который она возвела на песке. Силясь вырваться из пучины отчаяния, Джиджи сделала несколько глубоких вдохов.

– Меня интересует только одно: где ты нашла фальсификатора? Ты что, пробралась в логово мошенников? Или в Бедфордшире их можно встретить на каждом шагу?

Судорожно сглотнув, она пробормотала:

– Егерь из «Верескового луга» в молодости подделывал документы, вот я и попросила…

– Ясно. Ловко придумано.

– Когда… Когда ты узнал? – Она старалась не расплакаться.

– Вчера днем.

Все закружилось у нее перед глазами. «Когда вступаешь в сговор с дьяволом, – часто говорил ей отец, – выигрывает только дьявол». Надо было его слушать.

Тремейн презрительно усмехнулся:

– Что ж, очень хорошо. Рад, что мы устранили все недоразумения относительно нашей с тобой порядочности в этой истории. Теперь ты, вне всяких сомнений, понимаешь, почему я уезжаю без тебя.

Умом – да. Но сердцем Джиджи чувствовала: она любит его, а он – ее.

– Знаю, сейчас ты на меня злишься, – сказала она вкрадчиво, осторожно – будто мышь, пробирающаяся мимо кошки. – Давай я через две недели приеду к тебе в Париж, когда ты…

– Нет.

Услышав решительное «нет», Джиджи похолодела. Но все же она не собиралась сдаваться без боя.

– Ты, безусловно, прав. Две недели – слишком короткий срок. Как насчет двух…

– Нет.

– Но мы же муж и жена! – в отчаянии прокричала Джиджи. – Так не может долго продолжаться!

– Позволю себе не согласиться. Очень даже может. Мы договорились жить раздельно – значит, и будем жить раздельно.

Джиджи никогда никого не уговаривала. Она со всеми говорила с позиции силы, даже со своей матерью. Но сейчас у нее не было выхода!

– Камден, пожалуйста, не надо! Пожалуйста, не решай сгоряча, не перечеркивай наше будущее! Камден, заклинаю тебя! Ну что мне сделать, чтобы ты передумал?

Во взгляде маркиза было столько отвращения, что она почувствовала себя какой-то мерзкой тварью.

– Для начала можешь попросить у меня прощения, как того требуют вежливость и воспитанность.

Джиджи захотелось надавать себе оплеух. Конечно, он ждал, что она будет валяться у него в ногах и молить о прощении! Гордость огромным комком стала у нее поперек горла, но она проглотила ее. Ради него. Ради любви, от которой не могла отказаться.

– Прости меня. Прости, мне ужасно, ужасно жаль!

Тремейн немного помолчал.

– Неужели? В самом деле жаль? Или ты просто жалеешь, что попалась?

А какая разница? Если бы она не попалась, ей бы вообще не пришлось извиняться.

– Нет, я сожалею о том, что сделала, – ответила она, потому что именно это ему хотелось услышать.

– Прекрати мне лгать, – процедил Камден. Он произносил слова, словно выплевывал их сквозь зубы. – Прекрати мне лгать, – повторил он.

– Но я правда раскаиваюсь. – Ее голос дрожал, и она ничего не могла с этим поделать. – Пожалуйста, поверь мне.

– Нет, ты не раскаиваешься. Ты просто жалеешь, что больше не сможешь водить меня за нос, что тебе больше нет веры и что безоблачное семейное счастье упорхнуло у тебя из-под носа.

Джиджи начинала злиться. Зачем он потребовал от нее извинений, если не собирался их принимать? Зачем заставил унижаться понапрасну?

– Может, я и не сделала бы ничего подобного, если бы не твоя ослиная глупость! Я видела мисс фон Швеппенбург. Не знаю, что ты в ней нашел, но с ней ты был бы счастлив… как утопленник. Да она и не вышла бы за тебя, потому что во всем слушается свою мамашу. Она бесхребетная и…

– Довольно! – перебил ее Камден. – Неужели так трудно быть честной?

Джиджи вдруг почувствовала себя дурой. С какой стати ее потянуло говорить о мисс фон Швеппенбург?