Идеальная пара

Камден грустно улыбнулся. Похоже, спустя почти одиннадцать лет предсказания Джиджи начали сбываться. За последние недели миссис Вандербильт не раз заводила этот разговор. И она была далеко не первой, не второй и даже не третьей матроной с молоденькой дочерью, утверждавшей, что ее драгоценное дитя предназначено ему самой судьбой.

На протяжении всего обеда, который он давал впервые после возвращения из Англии, Камден чувствовал на себе острейшее внимание – словно он был разжиревший гусь, который вскоре превратится в паштет из гусиной печенки. Улыбки женщин были чересчур лучезарными, чересчур обольстительными. И даже мужчины, с которыми ему за последние десять лет не раз приходилось встречаться, теперь смотрели на него по-другому, то есть с искренним одобрением, хотя лучше бы они приберегли его для своих шестнадцатилетних любовниц.

– Ну так как, милорд, вы придете к нам на обед в следующую среду? – томно протянула миссис Вандербильт. – По-моему, вы не видели Консуэло уже добрых полгода. Она так похорошела и расцвела, так…

Двери гостиной отворились, вернее, распахнулись настежь, словно в них ворвался пролетавший мимо циклон, и на пороге возникла женщина с собачкой. Собачка – маленькая и хорошо воспитанная – клевала носом, с удобством устроившись у женщины на руках. Женщина – высокая и бесподобно прекрасная – с надменным видом взирала на собравшихся гостей; ее роскошные формы выпирали из тесных складок огненно-красного платья; шея и грудь сверкали россыпью рубинов и бриллиантов – не иначе как найденных в тайной сокровищнице махараджи. А на пальце ее левой руки совершенно не к месту красовалось скромное колечко с сапфиром.

– Это еще кто такая? – с некоторой досадой проговорила миссис Вандербильт.

– А это, дорогая миссис Вандербильт, – ответил Камден с ликованием, которое не мог, да и не хотел скрывать, – это моя законная супруга!

Джиджи никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной, как сейчас, когда стояла перед толпой незнакомцев… и мужем, к которому через час явится любовница. Она уже заказала каюту на «Лучании», которая со дня на день отправлялась в обратный путь, и телеграфировала Гудману, чтобы тот подготовил к ее приезду дом на Парк-лейн. Телеграмма для миссис Роуленд – «Тремейн опять сошелся с великой княгиней Теодорой, в девичестве фон Швеппенбург» – лежала на бюро в ее гостиничном номере, но у нее так и не хватило духу ее отправить. Нет, не могла она признать свое полное и окончательное поражение, не вступив напоследок в отчаянный, пусть и заведомо обреченный бой.

И вот теперь на нее были обращены взгляды всех присутствующих, в том числе – взгляд Камдена. Лицо последнего выражало, с одной стороны, приятное изумление, а с другой – равнодушие, что отнюдь ее не вдохновляло. Она ожидала, что он представит ее гостям или хотя бы поздоровается. Но, не считая нескольких слов, которые он обронил, склонившись к своей соседке, ее муж упорно молчал, предоставив ей в одиночку бросаться в пропасть. Джиджи медленно обвела взглядом гостиную.

– Право, Тремейн, я была о тебе лучшего мнения. Это не дом, а сплошная безвкусица.

От высокого потолка гостиной эхом отразился дружный вздох.

Камден улыбнулся, и от этой скупой улыбки в душе его жены снова возродилась надежда.

– Дорогая миледи Тремейн, – обратился он к ней, – я совершенно точно помню, как говорил вам, что обед начнется в половине восьмого. Ваша пунктуальность оставляет желать лучшего.

– Мою пунктуальность или отсутствие таковой мы обсудим позже, с глазу на глаз, – с лукавой улыбкой ответила Джиджи. – А пока что можешь представить меня своим друзьям.

У Джиджи никак не укладывалось в голове, кто здесь Астор, кто Вандербильт, а кто Морган. Да этой не имело значения. У нее было богатство, которым они восхищались, и титул, которого они жаждали. Ее темперамент пришелся очень кстати среди этого цвета американской аристократии – людей целеустремленных и честолюбивых; независимость же обеспечила ей расположение дам, некоторые из которых одобряли идеи суфражисток.

Все мужчины глазели на нее разинув рты, и не одна рука потянулась к галстуку, чтобы украдкой ослабить узел. Чувственная энергия, исходившая от маркизы, была почти осязаема, и до самого конца вечера к ее мужу больше не приближалась ни одна женщина. Даже слепому было видно, что он с огромным трудом держится в рамках приличий и что если гости вовремя не разойдутся, то он овладеет женой прямо на глазах у гостей.

Под конец вечера Тремейн совершила и вовсе из ряда вон выходящий поступок. Отделившись от группы гостей, она вышла в центр зала и громко проговорила:

– Мне было чрезвычайно приятно познакомиться с достойнейшими представителями нью-йоркского общества. Но прошу меня простить, путь сюда был неблизкий, и я больше не гожусь для роли приятной собеседницы. Дамы и господа, мне требуется отдых. Доброй ночи.