Идеальная пара

– Ну, сегодня ты этого не получишь. Я ненавижу ложиться в постель в белье. Это неудобно, а потом чулки могут порваться. А мне надо будет возвращаться в них домой. Когда-нибудь я, возможно, сделаю как ты хочешь, но сегодня тебе придется брать меня такой, как я есть. – Она сняла с себя все, аккуратно сложила белье и скользнула под одеяло. – Снимай этот нелепый халат и иди сюда, – велела она ему. – Надеюсь, у тебя не холодные ноги. Я терпеть не могу мужчин с холодными ногами.

– Пока никто не жаловался.

– Бедняжки, я думаю, они просто боялись. Или, может быть, они не имели ничего против холодных ног.

Куик посмотрел на свои ноги, будто размышлял, каким образом их согреть.

Фелисия рассмеялась, в восторге от его замешательства. В считанные минуты они поменялись ролями. Это была, конечно, игра, в которой она преуспела. Язвительные замечания и насмешки были ее единственным оружием против Гарри Лайла, и они были не менее эффективны, чем его кулаки. Иногда она применяла их слишком смело или неправильно оценивала его настроение. Тогда они действовали на него, как бандерильи на быка; если бы она не задернула шторы, Марти Куик мог бы и сейчас разглядеть следы этих столкновений.

По улыбке Марти Фелисия поняла, что его терзают противоречивые чувства: с одной стороны ему не нравится, что над ним смеются, а с другой его привлекает новизна ощущения, и последнее, по крайней мере, сейчас перевешивает чашу весов.

Он сбросил халат – изысканное изделие из шелка с пейслийским рисунком[122] с шалевым воротником из черного муара – в таком халате Ноэль Кауард мог бы появляться на сцене.

Прошло довольно много времени с тех пор, как Фелисия в последний раз видела мужское тело, не считая Робби, конечно, поэтому вид Марти вызвал у нее определенное любопытство. Он был волосат – но в конце концов, об этом не трудно было догадаться по густым волосам на тыльной стороне его ладоней и тому факту, что несмотря на ежедневное бритье, у него на лице всегда была синеватая щетина. Но самое главное – у него было сильное, мускулистое тело, очень широкое в плечах, с плоским животом и хорошо развитой грудной клеткой молодого мужчины. Ей удалось увидеть его тело лишь на короткий миг перед тем, как он забрался к ней под одеяло, обхватил ее руками и прижался губами к ее губам, так что она не смогла бы подразнить его, даже если бы попыталась.

Ноги Марти были горячими как печка.

Она позволила себе расслабиться, успокаивая себя тем, что уже давно никто не хотел ее так сильно, и что давно она сама не чувствовала себя такой восхитительно порочной и свободной…

Они лежали в полумраке спальни и допивали шампанское; Фелисия курила.

– Мне пора идти, – сказала она.

– Конечно.

Ее успокоило то, что Марти, кажется, не счел нужным просить ее остаться. К тому же она подозревала, что он был рад проводить ее и вернуться к своим делам.

– Кто такая Сильвия? – спросила она.

– Ты читала мою почту. – В его голосе не было удивления.

– Ты же знаешь: если не хочешь, чтобы женщина читала твою почту, ты должен спрятать все письма, прежде чем оставлять ее одну в своей гостиной.

– Наверное, я стал забывать об этом. Вот что значит быть холостяком. Если хочешь знать, Сильвия была моим шофером.

– Для шофера она удивительно точно выражает свои мысли.

– Я бы сказал, что она обладает многими талантами.

– Она, кажется, считает, что ты поступил с ней несправедливо.

– Послушай, я – полковник, а она – капрал. Как мы выиграем войну, если офицер не сможет перевести своего подчиненного на другое место службы, не выслушивая жалоб с его стороны?

– Понимаю. Она что, не справлялась со своими обязанностями?

– Не в этом дело. Просто она стала досаждать мне, вот и все.

– И много здесь таких «сильвий»?

– Мне полагается только один шофер, Лисия.

– Бедняжка. Но я хотела узнать – у тебя много девушек? Я стою в конце очень длинного списка, или он не очень длинный?

– Средний. Это война, и мы все должны идти на жертвы.

– Это верно. Что значит «средний»? Десять? Двадцать? Конечно, это не мое дело, я понимаю.

– Он постоянно меняется. Сейчас у меня есть несколько девушек. Может быть, полдюжины.

– Это слишком скромно, Калибан, дорогой, для такого мужчины, как ты. А что бы ты сказал, если бы я попросила тебя бросить их ради меня?

– Я бы сразу же сказал: иди ты ко всем чертям! Но если подумать, мы, вероятно, могли бы прийти к соглашению.

– Все равно ты не стал бы говорить мне правду, я думаю. Ты сказал бы, что бросил их, а сам продолжал бы с ними спать, пока меня не было поблизости, верно?

Куик не спеша сделал глоток шампанского.

– Вероятно, – добродушно согласился он. – Большинство моих жен задавали мне тот же вопрос. Слушай, ты ничего мне не должна, я ничего не должен тебе. Слава Богу, ты замужем, и по-прежнему спишь с Робби. Я же не требую у тебя перестать это делать.

– И не можешь требовать. Он все-таки мой муж.

– Вот именно. Сказать по правде, я иногда размышлял о том, что произошло между вами тогда, когда ты забыла свою роль.

– Это был трудный период в нашей жизни.