Идеальная война

Кора под его руками, грубая и рельефная, казалась восхитительной. Она напоминала виденное им изображение человеческого мозга, серую массу со складчатыми слоями.

Мозг... Загадка, только что обнаружившая сама себя, но, как ранее с узлами на базе ЛОГ, Мастерс мог только прикасаться к ней, но не мог увидеть целиком. Она должна была как-то повлиять на то, что он искал для себя и для других воинов — водителей боевых роботов. Нельзя было просто заявить, что технология — это плохо. В настоящее время общество опиралось на технологию. Межзвездные перелеты, домашний кров, сами боевые роботы — все это основывалось на науке и машинах, и Мастерс ни от чего этого не отказался бы. Человечество было пользователем инструментов. Природа хотела, чтобы мужчины и женщины строили, и человечество обычно строило.

Нет, было что-то еще. На что хотели опереться они с Томасом?

Мысль о человечестве как о пользователе инструментов застряла в его голове. Она была неполной, не принимала во внимание сложность людей. Шимпанзе пользовались палками, чтобы выкапывать из земли муравьев. Мастерс также слышал про животных, может быть уже вымерших на сегодня, которые на самом деле собирали кусочки дерева, чтобы перегораживать ручьи, приспосабливая окружающую обстановку к своим нуждам. Многие животные пользовались инструментами. Так что же инструменты делали с людьми?

Мастерс подумал о «Смерти Артура». Вот именно! Человечество придумало слова и научилось выстраивать их в цепочки, чтобы обсуждать даже то, что никогда не существовало. Он мог читать повесть об Англии, которая исчезла две тысячи лет назад, об Англии, которой на самом деле никогда не существовало, потому что легенды Мэлори не были правдой. Они были идеалами.

Шимпанзе могли работать только с тем, что существовало на самом деле, а люди умудрялись изменять саму реальность.

Человечество было не пользователем инструментов, а изобретателем символов. Король Артур. Мерлин. Ланселот. Все они — идеалы, назначение которых — властвовать в умах людей, помогать побеждать безысходность, которую нес с собой технический прогресс. Томас хотел спасти просто-напросто человечность человечества.

Внимание Мастерса было привлечено движением внизу, на дорожке. Он увидел Мейд Крис, переодевшуюся в довольно нарядный костюм для скачек. Мастерс огляделся вокруг, чтобы удостовериться, не следит ли кто-нибудь за ней. Увидев, что никого нет, он спустился по веткам дерева на землю.

Мейд Крис заметила Мастерса, когда он проделывал свой путь вниз.

— Развлекались? — спросила она, когда он достиг земли.

— Размышлял.

— И все ваши мысли требуют такого величественного насеста?

— Я думал о словах и рассказах.

Ему казалось, будто в его руках был ключ к чему-то, но он не имел представления, что им можно отпирать. Рассказы, повести, истории. Он вспомнил, как Томас сказал что-то об историях. «Не думаю, что ты уже понял, — заявил ему Томас, — но когда-нибудь поймешь...»

— С вами все в порядке?

— Да. — Мастерс взглянул на нее и, пользуясь близким присутствием девушки, мгновенно обежал всю ее взглядом. Она не только переоделась, но и привела себя в порядок. От вида ее темной гладкой кожи Пола бросило в жар.

— Вы прекрасно выглядите.

— Как всегда. Но я узнала, что заключенный в тюрьму наставник находится совсем рядом.

— Вы выяснили, где он?

— Он предположительно находится в тюремной камере в здании организации «Слова Блей-ка» на краю города. По-видимому, их учреждения охраняются столь же тщательно, как и станция гиперимпульсного генератора.

— Так что нет никакой возможности...

— Нам двоим? Увы. Даже если мы освободим его, нам нужно будет еще попасть на станцию, одолеть эту кошмарную службу безопасности... Не представляю, как это сделать.

— В данном случае бой не может оказаться самым лучшим средством.

— Что вы предлагаете?

— Револьверы здесь скорее всего не помогут, — произнес Мастерс, размышляя вслух. — По крайней мере, в открытом бою.

— Что?

Мастерс вновь посмотрел на нее:

— Что могло бы сделать это мероприятие увлекательным?

— Простите? — Она насторожилась и оглянулась вокруг, как будто он, забавляясь, направлял ее в готовую взорваться ловушку.

Мастерс отошел от нее, его лицо приняло насмешливое выражение. Он поднял руки и обернулся, как балаганщик, собирающийся представить укротителя львов:

— Нам надо придумать какой-нибудь остроумный способ, чтобы можно было потом рассказывать об этом нашим детям.

— У меня нет детей.

— Когда-нибудь появятся.

— О чем вы говорите? Мастерс улыбнулся:

— Если мы попробуем проложить себе путь стрельбой, сея беспорядок, то погибнем. Правильно?

— Скорее всего.

— Значит, этот способ для нас не годится. Нам нужно что-нибудь получше, верно?

— Извините...

— В этом городе, Мейд Крис, много алчных, эгоистичных людей, повязанных жаждой власти. Но составляют ли они целое? Составляют ли Цианг, Старлинг и графиня целое?

— Нет.

— Вот вы, — сказал Мастерс и указал на Крис — как фокусник, выбирающий кого-нибудь из зрителей. — Как уроженка этого мира, скажите, кто, по-вашему, самый сильный из этой троицы?

— Все они никчемные и подлые людишки.