Идеальная жена

Ирина покосилась на своих товарищей по несчастью.

Гарафеев сидел, положив голову на скрещенные ладони, и буравил стену пустым взглядом, а Стас как будто спал.

Ирина поднесла часики к глазам. Еще две минуты.

* * *

Шло время, и Ульяна осталась в зале суда почти одна. За своим столом скучал государственный обвинитель, украдкой зевала секретарь, а больше никого не осталось.

Коллеги побыли рядом, и главный врач тоже посидел, поговорил с ней мягким увещевательным тоном, каким умел только он, но время шло, и сотрудникам пришлось бежать, чтобы не опоздать на смену.

Она пожалела, что запретила детям идти на заседание. Взяла хотя бы дочку, все веселее было бы сидеть, но когда в прошлый раз Ульяна поймала острый взгляд Гарафеева, каким он окинул ее сыновей, то решила не рисковать.

Она слышала про этого анестезиолога, какой он умный и проницательный доктор, и понимала, что ему не составит труда уловить кровное родство ее сыновей.

Внешнее сходство их бросалось в глаза, но обычные люди поверят умилительному: «надо же, какое совпадение!», а опытный врач – нет.

Впрочем, до недавнего времени это было совсем не страшно. Коллеги на работе давно догадались, так же как и учителя в школе, и преподаватели в училище, но какая разница, если первая жена Дмитрия давно умерла?

Ульяна была готова к обвинительному приговору. Главное, не придется садиться в тюрьму и не запретят работать по специальности, а четверть зарплаты за эту мразь Смышляева – не такая уж высокая цена.

Она специально не нанимала адвоката, чтобы поскорее осудили и все закончилось.

Только время шло, а судья все не выходила.

Ульяне вдруг стало страшно, закружилась голова, и она почувствовала, как на спине выступают капельки холодного пота.

Нет, невозможно, чтобы судьи узнали правду! Такого просто не может быть!

И тут же она вспомнила, что Гарафеев и второй заседатель старательно смотрели мимо нее. Почему? Ведь Игорь Иванович – коллега и должен был хоть разок подмигнуть ей из профессиональной солидарности, как он это делал на первом заседании, но теперь он старательно притворяется, будто ее не существует и скамья подсудимых пуста.

Ульяна заставила себя выпрямиться и улыбнуться. Хоть в зале почти никого, но даже перед этими двумя людьми нельзя распускаться.

Главное, держать себя в руках, что бы ни случилось.

И вообще нечего бояться, потому что нужно поистине фантастическое стечение обстоятельств, чтобы правда вышла наружу. В реальности такое невозможно.

Ульяна не знала, можно ли ей встать, и попросила у секретаря стакан воды. Девушка подала, улыбнувшись вполне доброжелательно.

Нет повода для паники, просто, наверное, Гарафеев настаивает на оправдании, а судья не хочет. Гарафеев, он такой, въедливый и упертый. Коллеги говорят, что тихоня тихоней, но если уж он уверен в своем решении, то никакими силами не сдвинешь.

Вот они там и собачатся, и не знает Игорь Иванович, что оказывает ей медвежью услугу.

Признают виновной, и отлично, и снова правда, почти вышедшая наружу, будет похоронена, теперь, хочется верить, навсегда.

Прошло еще десять томительных минут.

За окном шумел дождь, будто тяжелой серой пеленой закрыл их от всего остального мира. Ульяна почувствовала, как мертвенное мерцание ламп дневного света забирает у нее остатки сил.

Интересно, если сейчас разбежаться, вскочить на окно и выпрыгнуть? Квелый прокурор и сонная секретарша не успеют ее остановить, и через секунду она будет лежать на тротуаре с расколотой башкой, и кровь ее смешается с ручейками от дождя… А ей станет все равно, что дальше. Для нее все кончится, все пройдет.

Отличный выход, только тут невысоко, и может статься, что пройдет не все и не сразу.

Ульяна зажмурилась и мысленно перенеслась в детство, на высокий берег Оки, когда ничего еще не началось.

Деревенское детство не тяготило ее, крепкую и сильную девчонку. Она с удовольствием помогала по хозяйству в полном соответствии с пословицей: «дочери десять лет – матери дела нет».

Расторопная, переимчивая, она научилась работать быстро и красиво, и хозяйство у них с мамой отлично спорилось. Ульяна не только ухаживала за скотиной и работала по дому и в огороде, но умела еще и прясть, и вышивать, и вязать.

Мама никогда ее не принуждала, не ругала, наоборот, говорила, что такая умная голова должна учиться, но Ульяне как-то все давалось легко, любое дело спорилось в руках.

Во всей немаленькой деревне она считалась образцовой девочкой, вот-кому-то-повезет-с-невестой, и первой ученицей школы.

Мама души в ней не чаяла, баловала как могла, но был еще папа…

Высохший от пьянства, почти потерявший человеческий облик папа, который бил мать, тащил деньги из дому, а если не мог найти, то занимал у соседей, которые потом требовали возврата у матери.

Он ничего не делал, не работал, только пил и валялся, но мама все равно любила его, и целовала, и слушалась.

Впрочем, так жили почти все деревенские женщины. Работящие, сильные, они с гордостью несли на своих шеях пьяных паразитов, которые вытягивали из них последние соки.