Идеальная жена некроманта (СИ)

«Зачем, Тая? К чему эти проволочки? Ты кричала от отвращения и чуть не упала в обморок от ужаса, когда увидела меня в саду, так почему удерживаешь сейчас? Война закончилась, твою мглу из полога я откачал и он уже наверняка восстановлен Треслином. Твое заклинание формирования гор поможет залатать все прорехи в их защитной стене, ликвидировать все доставлявшие проблемы ущелья и перевалы. Мир справится без одного из некромантов, и у меня как-то нет желания влачить жалкое существование в сторожевой башне – вечно в маске и вечно одиноким».

Негатив, излучаемый некромантом, испытываемая им душевная боль впивались в Таю, как собственные горе, как собственное горькое сожаление, что все надежды пошли прахом, и впереди – лишь мрак безысходности. Хуже, что в таком состоянии душу было труднее удержать – всё существо Таи бессознательно стремилось отторгнуть чужеродный объект, к тому же доставляющий столько неприятных эмоций. Будто в дом вломились не просто воры, а воры-вандалы, пачкающие и коверкающие всё на своем пути.

 «Что ты всё про одиночество сводишь и заводишь? – не на шутку рассердилась Тая. – Тебе меня мало, я недостаточно разговорчива, что ли, или разговариваю слишком тихо? Помнится, однажды в детстве я сорвала голос, когда доказывала папе, что умею молчать. Слушай, проблему одиночества можно решить кардинально: наплодим детишек и вот тогда реально возмечтаем о тишине и одиночестве, хоть на день, хоть на час, но высшие силы нас уже не услышат – им детские вопли мешать будут».

В голове Таи повисла тишина, она ощущала, какие усилия прикладывает Кайл, чтобы не слиться с ней сознанием полностью. Ответ на вопрос, с чего вдруг любимый мужчина настроен так враждебно и так сторонится её, Тая почерпнула из воспоминаний тела: ее сестрёнка успела-таки наворотить дел. И еще как наворотить! Умудриться так испоганить её жизнь меньше, чем за сутки!

«Что б тебе икалось, – разозлилась Тая на сестру, – надо было Герману анти-виагру в чай плеснуть, да в такой дозе, чтоб анти-эффект год продержался!»

«Ах, да, хотел узнать напоследок – кто такой Герман?» – повеяло холодом от сознания Кайла, естественно, услышавшего ее мысли.

«Муж моей сестры».

«У тебя нет сестры».

«Ха, сколько раз я успела помечтать о том, чтоб у меня не было сестры! Но она, зараза, таки есть! Она мой близнец, то есть похожа на меня, как две капли воды, такое иногда бывает. Ты с ней встретился в саду, не со мной, а существование сестры – великий секрет моих родителей, помнишь, я предупреждала, что не все тайны могу тебе поведать, что осталась еще одна?»

«В саду была не ты?»

Тая почувствовала задумчивость Кайла, взвешивающего правдоподобность ее слов и вспоминающего зародившиеся в нём сомнения и подозрения, что он обдумывал в тишине своего дома.

«Знаешь, я всегда считала, что никто другой не может разрушить жизнь человека – только он сам может всё погубить, только своими собственными ручками может всё исковеркать. Другие могут причинить боль, заставить страдать, даже убить могут, но окончательно сломать себе жизнь может лишь сам человек. Давай не будем так поступать, и ты доверишься мне ещё разок и перестанешь сопротивляться, держаться на расстоянии, а посмотришь все мои воспоминания – сейчас, когда мы слышим мысли друг друга, можем видеть воспоминания друг друга, никакая моя клятва молчать не мешает тебе узнать обо всём», – попросила Тая.

Тая чувствовала колебания Кайла, слышала его текущие мысли, как свои.

«Начинаю подозревать, что ты боишься за собственные воспоминания, которые я тоже увижу. Что, куртизанки в военном лагере хороши были?» – Тая сознательно растравила в себе раздражение и хорошенько разбавила его ревнивой подозрительностью. Нет, а что, только её во всех грехах обвинять можно?!

Праведное негодование, донесшееся в ответ от Кайла, порадовало: значит, куртизанки прошли стороной.

«Хватит толковать о куртизанках, когда сама кричала про любимого Геру!»

«Да не я кричала! Не я!!! Что ж ты такой упёртый, а? И вообще, в чём проблема с этими шрамами? Я уточню у Яра, что именно он пытался сделать и попробую сама тебя прооперировать».

Её энтузиазм не прошел незамеченным, как и видение изувеченного лица некроманта, что возникло перед их общим мысленным взором. Кайл наблюдал, как его якорь со всех сторон рассматривает картинку с его изображением, прикидывая, что и как можно поправить, и ничуть не планируя ужасаться и брезгливо отворачиваться.

«Начинаю верить в версию сестры, – подумал Кайл. – Ты бы кричать не стала, тебя же хлебом не корми, дай только скальпелем мое лицо почикать!»

Тая отвлеклась от решения медицинских задач. Ее захлестнули нежность и любовь, и она сознательно утопила душу некроманта в этих чувствах, коварно пользуясь тем, что увернуться от жаркой волны ее эмоций он сейчас никак не может.

«Иди ко мне, любимый, увидишь массу интересного», – позвала она.

И Кайл сдался, доверился излучаем ею чувствам, доверился ей. Он словно вновь повис над пропастью на тонкой веревке, удерживаемый его идеальной половинкой.