Идеальная женщина

На секунду Энджел подумала, что обидела собеседника. Это было бы ужасно — Хок необходим Дерри для осуществления его мечты стать врачом.

— Дерри сказал, что ты будешь окружена толпой поклонников, — внезапно заговорил Хок, — но, если он попросит, ты согласишься встретиться со мной в «Золотой кружке».

Энджел улыбнулась, угадывая дразнящие нотки Дерри в обрывистых фразах, произнесенных чужим голосом.

— Дерри пошутил, мистер Хокинс. Люди здесь восхищаются не мной, а моими витражами. Однако в остальном он был прав. Если Дерри просит встретиться с вами, я так и сделаю.

— Неужели сделаешь? — с насмешкой передразнил ее Хок. — Встретишься с абсолютно незнакомым мужчиной?

По спине Энджел пробежал холодок. Хок не шутил: его холодные слова были полны презрения.

— Встречусь, — тихо ответила Энджел. — Я буду в «Золотой кружке» через полтора часа.

— Нет. Сейчас же.

— Что??? — Энджел не верила своим ушам.

— Сейчас же, мой ангел. Твой Дерри нуждается в помощи.

— Но…

На другом конце провода раздались короткие гудки.

Энджел смотрела на телефон, недоумевая и испытывая немалое раздражение. Хок вел себя грубо и требовательно, не говоря уже о том, что никто никогда не называл ее ангелом, даже Дерри.

Энджелина, да, Энджи, да. Ангел? Никогда! Только в глубине души она признавала за собой это имя — имя, которым сама стала называть себя, когда очнулась в больнице, выжив после автокатастрофы, в которой не должна была выжить.

— Проблемы? — спросил Билл из-за спины Энджел.

Энджел подняла голову и осторожно опустила на рычажки телефонную трубку.

— Еще не знаю.

Она вытащила из ящика стола легкую шаль и сумочку.

— Извинись за меня, Билл.

— Энджелина, ты не можешь просто взять и уйти с собственной выставки, — начал Билл, стараясь говорить убедительно.

— Я нужна Дерри.

— Надо подумать и о карьере.

Энджел обернулась, глядя на переполненный выставочный зал.

— Они покупают мои работы, а не меня.

Билл тихо выругался, попытался было спорить, но быстро сдался. Энджел проявляла необыкновенное упрямство, когда дело касалось двух вещей: ее искусства и Дерри Рамсея.

Выскользнув незамеченной на улицу, Энджел набросила шаль поверх своего черного платья. Здесь, в Ванкувере, даже в середине лета было прохладно, особенно сейчас, когда на полуденном небе солнце и облака играли друг с другом в прятки.

В баре «Золотая кружка» по обыкновению толпился народ. Местечко это было излюбленным местом «водопоя» как для туристов, так и для местных жителей.

Обычно она избегала подобных шумных и задымленных заведений, но сегодняшний день был исключением. Сегодня Дерри попросил ее встретиться с грубым мужчиной по имени Хок, хотя знал, что у нее проходит первая выставка в Галерее Нортрапа.

В каком-то смысле Энджел была почти благодарна Хоку за его грубость — она отвлекла ее от размышлений по поводу столь странной просьбы Дерри.

Энджел остановилась у входа, ожидая, пока глаза привыкнут к тусклому красному свету, столь любимому обитателями бара.

Сидя за ближайшим столиком, Хок внимательно следил за Энджел. Его темные холодные глаза быстро обежали ее черное шелковое платье и небрежно наброшенную на плечи черную шаль с бахромой.

Дверь в бар открылась, окуная Энджел в поток солнечного света, а порыв ветра на мгновение подхватил ее длинные волосы. Слова Дерри «высокая худая блондинка» едва ли в полной мере описывали стоящую у входа стройную, сдержанную женщину, и все же Хок не сомневался, что это Энджел. Он никогда не встречал таких глаз — очень больших и очень тревожных.

На губах Хока появилась циничная ухмылка, когда он увидел, как молода Энджи, нет, Ангел!

«Женщина с такой внешностью не может зваться Энджи, — насмешливо сказал себе Хок. — Впрочем, она и не ангел конечно, хотя и впрямь выглядит неземным созданием».

Хок скривил губы, вспомнив свою последнюю спутницу — этакую святую невинность — актрису, за мягкой внешностью которой скрывались ложь и пустота.

Впрочем, она ничем не отличалась от других женщин, встречавшихся на его пути, как не отличается и эта Энджел.

«Ложь во плоти, — холодно подумал Хок. — Но весьма привлекательная, чертовски красивая ложь. А худшие из них такими и бывают. Что ж, я буду звать ее Ангел, и всякий раз это имя будет напоминать мне, что она менее всего ангел».

Энджел заметила мужчину за соседним столиком, который бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы, и с необыкновенной уверенностью поняла, что это и есть Майлз Хокинс.

В атмосфере искусственного веселья, царившей в «Золотой кружке», Хок выглядел как громадная тень, застившая солнце, сгусток тьмы среди цветов, неподвижная каменная скала в бесцельно плещущемся море.

В этот момент кто-то открыл входную дверь, и в свете проникших внутрь солнечных лучей Энджел разглядела, почему этого мужчину называли Хоком. Не из-за резких черт лица или густых темных волос, не из-за поджарого, худого тела или хищной грации движении — нет, причиной тому были его глаза — глаза ястреба, прозрачно карие, чистые и глубокие, дикие и одинокие.

— Хок? — обратилась она к нему.

— Энджел. — Его голос был глубоким и хрипловатым.

— Обычно меня зовут Энджи.