Идеальная жизнь

Я повернулась к нему, заметила, как боль расколола его чистые серые глаза, и поняла, что не смогу наказать его больше, чем он сам себя казнит. Я сглотнула и отвернулась.

Неожиданно Алекс заключил меня в объятия. Платок упал с моих плеч, обнажив красные отметины на руке и распухшие ребра. Он отнес меня в спальню и уложил на кровать так нежно, так бережно, что даже не смялось одеяло. Расстегнул на мне блузку. Коснулся губами каждого синяка, каждого болезненного места, забирая боль и оставляя слезы успокоения. Я прижала его голову к груди, думая о том, что моя нежность только сильнее его ранит.

— Тсс… — шептала я, поглаживая его лоб. — Все хорошо.

Больше всего меня поразило то, что рука тянулась прямо ко мне, как будто хотела удержать, если сложится так, что я соберусь уйти. Я взяла маленькую щеточку и принялась сметать веточки и комья грязи, открывая практически неповрежденное запястье и пять плюсневых костей, которые продолжали сжимать каменное орудие. Я пробежалась пальцами по фрагменту руки, крошечной стамеске и улыбнулась. Возможно, она не тянулась ко мне. Возможно, она хотела напасть, схватить меня.

Рука находилась в осадочной породе на уровне моего плеча, она прямо бросалась в глаза, и я не могла понять, как получилось, что ее до сих пор не обнаружили. В Танзании это место раскопок не было новым, антропологи десятилетиями прочесывали тут все.

У меня закружилась голова. Я, еще даже не послав образец на экспертизу, интуитивно понимала, что это Великое открытие. Пульс участился, когда я сообразила, что оно является доказательством того, что гоминиды обладали достаточными умственными способностями, чтобы изготовлять собственные орудия, а не только использовать те, что создала природа посредством воды и окаменелостей. Я вернусь домой героиней. Пошлю Арчибальда Кастера ко всем чертям. Буду такой же знаменитой, как и Алекс.

Я сгорала от нетерпения поделиться с ним своей находкой. Поскольку в базовом лагере не было телефона, сегодня вечером я поеду в город и позвоню домой. Мне не хотелось оставлять Алекса одного на целый месяц, но я занималась подготовкой базы учебно-производственной практики для университета, а Алекс по двенадцать часов в день снимался. Я разговаривала с ним по воскресеньям и средам, сидя на грязном полу универсального магазина. Я прижимала трубку к уху и прутиком писала его имя на красном земляном полу; запоминала звук его голоса, чтобы по ночам воссоздавать его в памяти и представлять, что Алекс лежит рядом со мной.

Я жмурилась на жарком полуденном солнце, касаясь бороздчатых серых областей слева от руки. Вдалеке я слышала звон кирок и смех, летящий по ветру. Со мной работали несколько студентов-старшекурсников, один из которых вчера нашел нижнюю челюсть, но больше никаких впечатляющих открытий не было. Я улыбнулась и вышла из-за закрывавшего меня утеса.