Идеально безумный мир

— Разве… но ведь… Луи говорил, луна здесь окрашивается кровью убитых мастером магов?..

Молодой маг, обеспокоенный странным пророчеством не меньше прочих, искренне озадачился. Когда она произносил что-то подобное, он не помнил.

— Я так говорил, да?.. — он неуверенно перевел взгляд с девушки на своего брата, затем покосился на Влада и, наконец, остановил взор на Тьери, — Что-то, кажется, меня заразили амнезией… Нет, я знаю, ходят такие слухи, но в любом случае! — он даже немного приподнялся, — В любом случае, ребенок Татьяны и Эрика — не маг! Какое может он иметь отношение к красной луне?

Альжбета тонко улыбнулась.

— Нам неизвестно его будущее, юноша. Все, что я вижу, Татьяна, так это то, что ваш сын…

— Сын? — девушка сильнее прижала руки к животу. По губам ее пробежала неуверенная улыбка.

— Значит, это…

— Да, — колдунья кивнула, и улыбка ее стала мягкой, — Ваш сын, ваш мальчик, Татьяна, однажды сыграет решающую роль в великой битве, он одолеет врага, не пролив его крови, он склонит его на свою сторону лишь благодаря собственной доброте. Этот враг…

Дверь избушки неожиданно распахнулась, заставляя ее замолчать, а всех прочих удивленно воззриться в ту сторону. На пороге, застыв аки гневная статуя, как еще один идол, с перекошенным от ярости лицом, возник Винсент.

Он оглядел всех своих друзей, мысленно пересчитал их и, судя по всему, несколько успокоившись тем, что все они здоровы и живы, чеканными шагами зашел в комнату, прикрывая дверь за собой.

Лицо его было мрачно.

— Мактиере здесь, — коротко бросил он совершенно непонятную фразу и, пройдясь по комнате, остановился возле камина, созерцая бушующее пламя.

На несколько секунд воцарилось молчание — все честно и искренне ждали продолжения, ждали и не получали его.

Наконец, Роман, как самый нетерпеливый, не выдержал.

— Какой… — начал говорить он, но хранитель памяти не позволил ему закончить.

— Анхель Франциск Мактиере, — медленно и очень весомо вымолвил он и, протянув руки к огню, принялся греть их. Кольцо, украшающее его палец, сверкнуло ярким солнечным сполохом.

На несколько секунд повисло молчание. Первое из прозвучавших имен было молодым людям известно, остальные они слышали впервые и, что не удивительно, не понимали их смысла.

— Анхель Франциск Мактиере… — медленно повторил Роман и, почесав в затылке, удивленно хмыкнул, — Надо же. Не думал, что у него такое имя… Выходит, паучок родовит?

— Он маркиз, — раздраженно буркнул Винсент, продолжая смотреть в пламя, — Мой заклятый враг, наш заклятый враг, Татьяна! — он сделал несколько рваный вдох, силясь успокоиться, — Его единственная цель — стереть с лица земли род ла Бошер, и род Мактиере, он мечтает убить меня, хочет уничтожить Альберта и… тебя, — хранитель памяти повернулся, в упор взирая на родственницу, — Он мстителен и безжалостен, он не остановится, пока не выполнит того, что поклялся исполнить или… пока кто-нибудь не остановит его. И он здесь. Говорил со мной… Поведал о своем непростом детстве.

— Злые родители? — Роман, мгновенно оживившись, с интересом подался вперед, — Обижали, заставляли кушать кашку пальцем?

— Игрушки отбирали, — подхватил Людовик, не скрывая насмешливой ухмылки, — Не позволяли людей убивать направо и налево… Кошмар просто, не родители, а изверги!

— Мне не до шуток, — Винсент неспешно приблизился к шутникам и, послав им обоим до крайности красноречивый взгляд, весомо прибавил, — Он рассказал о знакомстве с Чеславом, и о том, за что так ненавидит меня и весь мой род. Причины веские, я не могу этого отрицать… Но это не значит, что я готов и согласен положить голову на плаху в угоду Мактиере! Нам надо решить, мы должны понять, как…

— Винсент! — Татьяна, не выдержав, резко шагнула вперед, недоверчиво глядя на дядю, — Приди в себя! Для начала нам надо понять, как себя чувствуешь ты, нам надо…

— Решить, как теперь называть тебя… Венс, — виконт хмыкнул, — Я уже начинаю путаться в обилии твоих имен. Только-только привык, что ты Винченцо, а тут еще какая-то живность завелась…

— Винченцо я только для Марко, — хранитель памяти, сознавая справедливость слов друга и родственницы, присел на подлокотник дивана и, сцепив руки на колене в замок, пожал плечами, — Для вас я как был Винсентом, так и останусь, я не хочу оспаривать решение учителя, особенно сейчас. Он дал мне это имя, и под ним я начал новую жизнь, забыл о том, что совершил когда-то… — он на мгновение прикрыл глаза, — Что вы хотите узнать обо мне? Подробности моего существования на каторге? Или причины, по которым мне пришлось убить родного брата, человека гнусного и подлого, не взирая на то, что в нем текла кровь нашего отца?

— Я бы, конечно, послушал про каторгу, но нам тут товарищи справедливо подсказывают, что время терять не надо, — молодой маг, вежливо улыбнувшись, покосился на «товарищей» Альжбету и Тьери и, кашлянув, продолжил, — Ограничимся рассказом о твоих моральных муках. Итак, за что ты был так жесток к родственнику?