Идеальное оружие

– Два с половиной! – не мог ей уступить парень, стоявший рядом.

– Три! – не сдавалась девушка.

По ее натянутой улыбке, немного писклявому голосу и манере быть всегда первой я поняла, что с ней мне жизни не будет. Именно ей и принадлежала та липкая, тяжелая энергия. Я стану ее маленькой собачонкой, одной из тех, что женщины в прошлом носили в брендовых сумочках. Меня захлестнуло отчаяние, а слезы готовы были предательски выбраться наружу. Но я твердо решила, что не доставлю этой толпе негодяев такого удовольствия. Когда цена дошла до невероятной цифры в пять с половиной миллионов ратт, было очевидно, что я достанусь той самой настойчивой брюнетке.

– Пять с половиной миллионов раз, пять с половиной миллионов два, – скандировала Лидия, – Пять с половиной…

И тут я почувствовала в зале новую ауру. Она отличалась от всех видимых мною раньше. Густая, обволакивающая, тягучая и безмерно темная она пугала своей мощью. Я мгновенно поняла, что именно она и нашептывала мне показать себя, разгромить зал, выплеснуть накопившийся гнев. Щупальца этой силы скрывали своего владельца, притаившегося в дальнем углу зала.

– Десять миллионов, – донесся спокойный, но уверенный голос мужчины, делающего шаг из-за своего темного щита.

Разглядеть я его не могла, потому что со всех сторон его тут же обступила толпа людей. Но Лидия, судя по всему, обладала более острым зрением: она, не задумываясь, застучала судейским молотком по столу, оповещая, что лот продан, и аукцион официально завершен.

“Что он со мной сделал? Как заставил поступить столь безрассудно?” – не могла поверить я. А молодой человек тем временем приблизился к нашему подиуму и остановился всего в метре от меня. На его губах играла самоуверенная нахальная улыбка, его черные, как самая беззвездная ночь, глаза сверкали самодовольством. Он был похож на пуму, притаившуюся среди зарослей и высматривающую очередную добычу. Бледная кожа, высокие скулы и темные волосы придавали ему опасный, хищный вид. Подтянутое, рельефное тело было облачено в черную шелковую рубашку, на которой алым пятном расплывался герб семьи Эвансов.

– Ты не разочаровала меня, Лилит, – произнес Адам ледяным голосом.

Минуту я смотрела на его безупречное лицо. Похоже, его, помимо невообразимых способностей, высшие силы решили наградить еще и внешностью божества. Темного божества, дьявольски притягательного и чертовски опасного. А потом мир поплыл перед глазами, я почувствовала, как слабеют ноги, и замедляется сердцебиение. “Сейчас я упаду в груду осколков, которые сама же и разбросала” – подумала я, проваливаясь в небытие. Но последним ощущением была не боль от стекла, врезающегося в спину, ноги и ладони, а ласка. Сильные руки подхватили меня с такой легкостью, будто я вовсе ничего не весила. А потом наступила темнота.

Глава 2

Густой туман окутывал мой разум, не позволяя мыслям собраться воедино. Я ничего не чувствовала: ни боли, ни тревоги, ни усталости. Никаких проблем больше не было, все переживания казались несущественными, недостойными внимания. Ощущения были такими, словно я была на лодке посреди океана. Волны мерно покачивали мое тело, унося далеко-далеко от спасительного берега. Здесь правила ночь, тихая и спокойная. Состояние невесомости завладело телом настолько, что идея пошевелить пальцами или открыть глаза казалась абсурдной. Иногда мне чудилось, что я слышу голоса. Но откуда в океане могут быть голоса? Иногда мою правую руку пронзала острая боль, напоминая, что я все еще состою из плоти и крови. В такие моменты сознание отчаянно старалось пробиться сквозь пелену беспамятства, но тьма каждый раз оказывалась сильнее. Я понятия не имела, сколько я плыву: день? два? целый месяц? год?

Однажды мой дрейф прервало видение. Мне было лет пять, и я играла в саду. Яблоня укрывала меня от знойного летнего солнца, пока я переодевала куклу, сидя прямо на траве. Мама мирно читала книгу в кресле-качалке, изредка поглядывая на меня с улыбкой. Ее каштановые волосы красиво блестели при каждом повороте головы. Я с грустью намотала на указательный палец локон: и почему он такой белый? Время неумолимо бежало, приближая закат. Я захотела есть, но решила потерпеть и не говорить об этом маме, устало задремавшей под легким пледом. Внезапно идиллия нарушилась громким топотом. Глаза мамы распахнулись, она испуганно огляделась, схватила меня и понесла, срываясь на бег, в сторону сарая.

– Мышонок, ты должна сидеть очень тихо, – прошептала она, опуская меня на некое подобие скамейки.

Затем дверь тяжело захлопнулась и все, что мне осталось – наблюдать за происходящим через небольшую щель между досками старой постройки.

К маме подошел офицер в сопровождении папы. Я радостно подпрыгнула: наконец-то он вернулся домой. Несколько дней назад родители поругались, и отец ушел, не взяв ни одной вещи. Причину ссоры я не помнила, но давящее чувство в груди намекало, что это случилось из-за меня.

Трое разговаривали, иногда крича и жестикулируя.

– Как ты мог? – раздался мамин отчаянный всхлип. – Лучше бы ты просто исчез!