Идеальное совпадение

– Значит, он Папаша Пи, – сказала она, показав на Уилла, а потом навела палец на Джексона. – А ты кто?

– Бритци, – ответил он. – Моя фамилия Бриттен. А Картер – Фабио.

– Из-за волос, – пояснил Картер, проводя рукой по своим каштановым волосам средней длины, а потом потер щетину. Уилл снова фыркнул и смерил его взглядом.

У Папаши Пи были самые длинные волосы.

– Потому что его фамилия Фабри, – вклинился Джексон. – А еще он с дамами обращается неумело, поэтому мы из смеха зовем его Фабио.

В ответ Джексону засунули в ухо обслюнявленный палец.

– А ты? – спросила Мэйвен, наконец-то повернувшись ко мне, и в ее медово-золотистых глазах заплясали искорки. – У тебя какое прозвище?

– Мистер Кинг.

– Почему? – нахмурилась она.

– Потому как ты слишком независима, чтобы взять мою фамилию, когда мы поженимся, – выходит, мне придется взять твою.

От изумления с губ Мэйвен сорвался смешок, и она покачала головой, снова скрестив на груди руки.

– Считаешь себя таким милым, да?

– Как щеночек.

– Скорее, как кобель, – не преминула ответить она.

– В миру он Винс Кул, но для нас – Мальчишка Танни, – сказал Картер. – Потому что в первый же вечер перепил «Ирландской бомбы» в O’Briens и постоянно просил сыграть «Мальчонку Дэнни», хотя группа играла южный рок, а не ирландскую музыку.

– Не, для меня он просто Голубь, – возразил Джексон, закинул лодыжку на другое колено и завел руки за голову. – И навсегда им останется.

Мэйвен не сводила с меня глаз.

А я сомневался, что вообще смогу когда-нибудь оторвать от нее взгляд.

– Голубь? – наконец спросила она.

– Голубь, – ответил я. – Еще одна кличка для новичка.

– А-а-а, – задумчиво произнесла Мэйвен. – Мне нравится. Голубь. Могу я тоже ею пользоваться?

– Можешь называть меня, как захочешь. Только убедись, что тебе нравится выбранная кличка. – Я наклонился чуть ближе и тихо произнес: – Есть у меня ощущения, что ты часто будешь ее произносить. Возможно, и на разных децибелах. Может, попробуешь и покричишь ее погромче, чтобы понять, подходит тебе или нет?

Мэйвен снова зарделась, и по веснушчатым щекам разлился легкий румянец. Я ухмыльнулся, но Мэйвен тут же закрыла рот и покачала головой.

– Ты планируешь усложнить мне жизнь, да? – спросила она.

Я наклонился еще ближе.

– Давай по-честному: тебе бы это понравилось.

Она не ответила, но в том и не было нужды.

Улыбка, заигравшая в уголках ее пыльно-розовых губ, подсказала мне, что я прав.

Глава 8. Важные небольшие ритуалы

Мэйвен

Я никогда не была так благодарна себе из прошлого, когда в день бостонской игры развернула коврик для йоги.

Отчасти я задавалась вопросом, так ли необходимо брать его с собой, будет ли злиться персонал, что я его принесла, найдется ли у меня вообще время им воспользоваться. Но я выдохнула с облегчением, улучив несколько минуток повседневной жизни.

Я понимала, что сегодня утром совсем не получится заняться медитацией, да и другого способа очистить разум не найдется, и была права. Все как-то слишком быстро закрутилось, и я едва успела проснуться, как оказалась в автобусе вместе с командой, направлявшейся на каток.

Потому теперь, когда мне удалось улучить немного времени наедине, я погрузилась в свои мысли и начала практику с позы эмбриона. Мне нужно было почувствовать единение с землей. Мне нужна была тишина.

Последняя неделя пролетела незаметно, и я не знала, с чего начать, даже не попытавшись собрать все воедино. Я до сих пор не могла уложить в голове, как один званый вечер с лучшей подругой обернулся событием, которое всецело перевернуло мою жизнь. Мне предоставили уникальную возможность, но она отнимала все силы. Пришлось полностью отказаться от привычного распорядка, зоны комфорта и – самое главное – от привычного запаса энергии.

Я так устала, что могла бы и год проспать, но даже этого бы мне не хватило.

Я решила, что поможет практика инь-йоги, поэтому перешла в позу бабочки и устроилась поудобнее.

Полет на самолете с командой прошел бурно и весело. Похоже, Уилл Перри, или Папаша Пи, как называли его игроки, единственный спокойный и уравновешенный человек в команде. Остальные как будто вырвались на свободу: громко пели, разговаривали, смеялись и играли в карты.

Я молча наблюдала за ними, делала фото и видео и писала пометки в блокноте, а в перерыве отправляла сообщения Ливии. Только она могла по-настоящему меня понять, ведь подруга каждый день работала с этими дикарями.

Я с улыбкой наблюдала за ними, поражаясь тому, как они напоминали семью. Словно на этом самолете было двадцать братьев, а тренеры и обслуживающий персонал скорее напоминали их крутых дядюшек, чем отцов. Ну, кроме тренера Маккейба, который единственный мог приструнить парней обычным свистком и суровым взглядом.

Когда ребята играли в карты в нашей небольшой компании, Винс сдал мне карты и, хотя не совал нос в чужие дела, заставил меня принять участие в разговоре.

Мне самой стало тошно от того, как сильно мне это понравилось.