Идеальность (СИ)

В эти моменты я, наверное, походила на деревенскую лохушку. На Лизу, которая позволила мужику выбить себе зубы. На всех тех женщина неудачниц, которые не умеют наслаждаться жизнью, а подтачивают собственное эго, уничтожают счастье, расковыривают раны.

Я удержалась, проконтролировала. Настоящие женщины не ведут себя, как истерички.

Они расчётливые и спокойные. Полгода наблюдений за каждой из этих его женщин убедили меня, что их жизненные дороги не пересекутся. Это его прошлая жизнь, и о ней стоит забыть.

Выдыхай, Натусик.

Сейчас я уже почти не ревную. Вообще, ревность плохая штука. На одном тренинге рассказывали, что ревность похожа на рак. Она уничтожает здоровые клетки в организме. Если ревность не контролировать, рано или поздно она кого-нибудь убьет.

(конечно, если я обнаружу, что Денис мне изменяет, рак ревности сожрет меня, и я даже не знаю, что сделаю)

Но это всё глупости (я про измены и ревность). Он никогда не изменит — мой лучший на свете мужчина!

Осталось десять минут до приезда Дениса. Он пунктуален (во всём, кроме утренних пробежек). В доме идеальная чистота. Тишина. Пахнет свежестью. Белое вино остывает на кухне.

Три года! Как же быстро и незаметно они пролетели! Это и есть счастье — не замечать исчезающего времени.

Ты навсегда будешь моим, любимый. Навсегда, навсегда, навсегда.

Глава 8

«Моя девочка»

Она катала эти два слова на языке, будто шоколадный шарик. Ощущала привкус чужого голоса, вызывала в памяти оттенки звуков, тембр, глубину.

Рано утром, проснувшись, Толик шепнул: «Моя девочка, я очень соскучился».

А Лере казалось, что это говорит Денис. Она, не открывая глаз, взяла его за шершавую холодную ладонь, сжала. Сообразила, что у Дениса руки были всегда тёплыми, чуть влажными. Пальцы — толще. Выплыла из тёплых грёз и оказалась в реальности. Насторожилась. Задумалась. Расслабилась. А и плевать.

Во сколько они приехали из клуба к ней в квартиру? Небо было глубоко-чёрным, беззвёздным. Улицы — пусты. Квартира — будто гроб на тридцать шесть квадратных метров, с потолками два пятьдесят и прекрасным видом из окна.

Она помнила, как торопливо сметала с кровати покрывало, задёргивала шторы.

Во сколько уснули? Не разобрать. Был секс. Много классного секса. Толик будто возвращал потерянное без Леры время. Его губы впивались в её губы и грудь, руки мяли бёдра, пальцы сжимали шею. Безудержно, властно, ненасытно. Запах его тела смешался с остатками запаха Дениса, поглотил их, вытеснил. Теперь в квартире всюду пахло только Толиком.

Впрочем, да-да, наплевать.

Лера из прошлого — ненавязчиво вплетённая в сознание — знала, что счастье ненадолго. Депрессия перемелет любой выброс эндорфинов, будто орешки в блендере. Час-другой, вернется привычное состояние тревоги и замкнутости. Поэтому нужно пользоваться тем, что есть.

Толик проснулся в полседьмого утра, долго искал одежду, разбросанную по комнате, возился, рылся под кроватью, проклиная вечно теряющиеся носки. Потом вызвал такси и ушел, поцеловав на прощанье в щеку.

— Я позвоню сегодня.

Лера свернулась на кровати клубком и дремала, в этой сладкой полудреме представляя почему-то Вадика Шубина, а рядом с ним — Толика. Наконец, Дениса. Три самых близких человека в её жизни. Один забытый, второй вернувшийся, третий — мёртвый.

Был еще один мужчина, и надо было посмотреть все его сообщения с вечера.

Около девяти утра она поплелась в ванную, долго приводила себя в порядок. Похмелье вызывало приступы тошноты и головокружения. Как и ожидалось, впрочем. Во рту пересохло. Глядя на себя в зеркале, Лера с тоской думала о прошедшей ночи: Толик ведь тоже видел её такой, с мешками под глазами, спутанными волосами, с розовым прыщиком под нижней губой, с морщинами и потрескавшимися губами. Прошло чуть больше семи лет с их последней встречи, а жизнь успела потрепать от души.

Сидя на унитазе, пролистала сообщения от Пашки. Последнее было про Веронику Подольскую, потом Пашка больше ничего не писал. Последний раз он был в сети в два тридцать ночи.

Лера набрала его номер, несколько секунд вслушивалась в тишину, затем что-то щелкнуло и женский голос сообщил, что абонент временно не доступен.

«Напиши, как проснешься» — отправила Лера.

Пашка всегда выключал телефон, когда спал.

Несколько раз прочитала фамилию Вероники, пытаясь вызвать в памяти хоть какие-то ассоциации. Не получилось. Пожалела, что позавчера так опрометчиво согласилась отдать Пашке ноутбук. Заходить в интернет с телефона было неудобно и медленно.

— Что дальше? — спросила она у туалетной комнаты. — Каков будет мой распорядок дня на сегодня?

Вчера утром она планировала завалить себя работой, отвлечься от депрессии и вообще всячески забыть про личную жизнь.

Сутки спустя размышляла о том, что надо бы позвонить Толику. И еще, может быть, ещё раз пригласить Лизу на завтрак? Почему бы не возродить традицию?