Идеальность (СИ)

Мельком посмотрела в зеркало. Красивая, без изъянов, даже с растрепанными волосами и сигаретой во рту, с красными глазами и подрагивающей нижней губой. Красивая же, ну. Куда тебе другую, любимый муж?

Проблема была не в том, что Денис изменил, а в том, что предал её веру в супружество. Поэтому Ната докуривала вторую сигарету и никак не могла найти то «третье», ту зацепку, которая бы позволила вычислить сучку. Ведь таинственная «более лучшая» могла быть и в первых двух вариантах. Потому что Ната, как выяснилось, во многом ошибается.

Что если ему нравятся женщины за тридцать с двумя детьми и обвисшими грудями? Что если Денис заводится от разведёнок? Или вообще подцепил официантку в том самом кафе, куда заходил два раза на неделе?

Крючок.

Надо заглянуть в кафе. Посмотреть, расспросить. Или выждать.

Второй крючок.

Скопировать все женские имена из его записной книжки в телефоне и пробить по адресам.

Третий крючок.

Посмотреть переписки. Как делают ревнивые глупые женщины, боящиеся за своих мужей. Надо опуститься до их уровня. Это иногда помогает.

Четвёртый крючок, самый очевидный. Нужно съездить по адресу и посмотреть, к кому Денис бегает. Вот так, запросто, последить за мужем. Не зазорно.

Ната почувствовала зарождающийся азарт. Сигареты определенно помогали. Дым заполнял ванную комнату, вытяжка уже не справлялась.

А что, если поджечь тут всё, выйти из дома и наблюдать, как Денис сгорает вместе со всеми воспоминаниями о пяти годах притворного брака? Но нет, он может выбраться. А надо, чтобы наверняка. Как всегда, Ната не имела права на ошибку.

Десять лет назад она рассчитала всё настолько тонко, что до сих пор никто не сомневается в том, что Вероника Подольская сгорела в подвале своей кондитерской по неосторожности.

О, эта пухленькая недотрога. Живое воплощение комплексов и недостатков. Вечно улыбающаяся мразь. Ната заглянула в её кондитерскую, когда прочитала первые заметки о «невероятном успехе молодой предпринимательницы», села в уголке у окна, заказала капучино и кусок кремового торта. Это был божественный на вкус торт. Вероника крутилась у прилавка, обслуживая очередного клиента. У неё были брекеты на зубах. Бедняга, кто бы ей сказал, что дело не в брекетах, а в переедании и полнейшей безвкусице в одежде и макияже?

Ната доела торт и вернулась к прилавку, чтобы убедиться, что Вероника её помнит.

Вероника действительно её узнала, сверкнула брекетами, растягивая губы в чудовищной улыбке.

— Привет, лучшая девочка в кулинарном классе!

Какая жестокая ирония. Ната коротко кивнула:

— Привет, кремовый торт. Как успехи? Читала о тебе.

Не стала добавлять, что не просто читала, а собрала вырезки из всех журналов и газет, которые смогла найти. Впивалась глазами в строчки, чувствуя, как старые комплексы девятимесячных поварских курсов острыми иголками царапают кожу.

— Бизнес пошёл, сама не ожидала, — Вероника взмахнула руками. — Вот, уже шесть человек персонала, скоро планирую открыть ещё одну точку на юге.

— Отсосала у кого-нибудь?

— Что? — улыбка не исчезла с её лица, но как-то слегка завяла.

— Ну, первоначальный капитал же нужен. Это бизнес, тут без денег на старте никуда. Отсосала или подарили? Где взяла? — Ната говорила едва слышно, почти шёпотом, с удовольствием отмечая, как вспыхивает румянец на влажных щеках Вероники, как начинает дрожать нижняя губа, как растерянно забегали глаза. Вероника стремительно превращалась в некрасивую прыщавую толстушку, какой была в две тысячи втором, на курсах. В ту самую, от которой отвратительно пахло потом и огуречным лосьоном.

— Хотя, вряд ли отсосала. — продолжила Ната. — Была бы я мужиком, не дала бы прикоснуться. Наверное, это всё твой кремовый торт. Поймала богатого толстяка, накормила его до отвала и вытащила деньги, пока он блевал в туалете. Да, это звучит правдоподобнее.

Улыбка пропала. Вероника шевельнула плечом, будто была в чём-то виновата.

— Зачем ты так?

— Хочется. А разве нельзя?

Ната думала развернуться и уйти, предвкушая глубокое чувство удовлетворения до конца дня, но тут Вероника сказала:

— Наверное, ты просто понимаешь, что не всё решают деньги. Даже твой богатый папа не смог научить тебя как следует выпекать торты, да?

Холодок пробежал у Наты по затылку. Вероника сказала слишком громко, и сидящие в помещение люди — человек пять или шесть — повернули головы в их сторону. Они видели изящную, модно одетую девушку. Внешне она была идеальна. Но оценивали её сейчас не по внешнему виду, а по словам Вероники. И это выглядело так, будто Нату только что макнули лицом в дерьмо.

— Можешь упрекать меня в чём угодно, — сказала Вероника. Щеки её сделались пунцовыми. — Но я точно знаю, что не насосала, не переспала и не украла, а сделала всё сама и честно. А ты… ты…

— Что я? — шепотом спросила Ната. — Ну же, скажи.

Выпиши себе смертный приговор.