Идеальные

– Я хотел, чтобы было равноправие. Ну, не мужчина глава семьи, а все равны, – промямлил Виктор. – Когда они напивались, мой отец бил мать, кричал, что он тут всем заправляет, он имеет право всех бить. Я такого не хотел.

– Знаешь, мне кажется, равноправие – это что-то нормальное, а не позволять и самому принимать участие в издевательствах над дочерью, а теперь смотреть, как она себя губит. Послушай, я пришла к тебе, потому что на фоне тети Светы и мамы ты выглядел адекватнее, но теперь понимаю, что ты такой же, как и они, – Кристина глянула на него с болью и презрением.

– Ты права. Мне плевать. Я не смог выздороветь, понимаешь? Я так устал тогда, в детстве, что не смог поправиться. Я ничего не чувствую уже много лет. Разве что когда родители умерли, мне было больно. Больно, что так и не смог их спасти, что их таки погубила пьянка. Честно говоря, я не понимаю, зачем я женился. Я не знаю, как это – испытывать любовь. Ни к Свете, ни к Даше. Да детей я в принципе не хотел. Так сложилось, что она родилась.

– Все, достаточно, – Кристина вдохнула, чтобы не дать слезам появится на глазах. Она понимала, что Виктор впервые кому-то рассказывает об этом, но больше не могла слушать. Это не было просто «выговориться, чтобы стало легче», потому что он говорил страшные вещи. Вещи, которых не должно быть, которые она не хотела бы знать.

– Я не смогу ей помочь, потому что не хочу. Потому что не знаю, как.

– Все, ясно, хватит. Зря я это сделала. Что с вами не так? Почему мама и тетя Света такие? С тобой теперь хоть что-то понятно, а ними нет, – заговорила девушка сама с собой.

– На самом деле, я кое-что знаю, – Виктор задумался. – Наверное, я не должен тебе этого рассказывать, это неправильно, но Света иногда пыталась объяснить, что такое с ними.

– И что? – Кристина оживилась. Она чувствовала, что он прав, хватит откровений на сегодня, лучше ей этого не знать, но ей хотелось понять. Может, она сможет почувствовать в маме что-то другое, кроме злости и обиды, если узнает о ее жизни?

– Что-то произошло у них в детстве. Кажется, что-то не так было с их родителями.

– Ну да, бабушка с дедушкой очень странные. Но я все равно не понимаю.

– Кристин, из тех обрывков фраз, которые бросала Света, я сам мало что понял. Я просто пытаюсь объяснить, что услышал. Так вот, дело в их детстве. Света не говорила, что конкретно произошло, но они и до этого события были не особо дружны, а после него она Таню чуть ли не возненавидела. А потом и Таня к ней стала хуже относиться. Им зачем-то нужно было доказать друг другу, что одна другой лучше. Понимаешь, к чему я?

– Нет.

– То как они себя ведут со своими детьми… Дело не в тебе, не в Арине, не в Даше. Дело в них. Они не вас хотят обидеть, они хотят унизить друг друга.

– То есть, – Кристина сглотнула. – Типа, мы для них игрушки? Я была права, когда говорила маме, что ей нужно выпендриться мной, как тетя Света выпендривается Дашей. Мы – их проект, еще одна вещь, чтобы они соревновались?

– Ну, если я все правильно понял, то да. Я же говорю, дело не в вас. Они добились всего в учебе, в карьере, в этих областях они на равных. И тогда они взялись за еще одну часть жизни – семью. Удачное замужество, идеальные дети. И…

– И тетя Света победила маму, – Кристине стало все понятно. Все насмешки, все побои, все странности, то, почему мама так долго не уходила от папы, заставляла ее врать о счастье в семье. Развод стал первым шагом вниз.

– Ты заметила, что когда запила Даша, Таня перестала?

– Да. У нее появилась радость в жизни. Наконец-то плохая Даша, ваша семья не идеальна. На фоне этого она выглядит лучше. И чувствует себя лучше.

– И заступалась Света за выпивавшую Таню не потому, что волнуется за ее проблемы. Она не умеет этого делать, не умеет во все эти человеческие чувства, как и я. Наверное, поэтому мы и притянулись.

Они притянулись, а последствия должна терпеть Даша. Тетя Света хотела показать, как у сестры все плохо, а у нее хорошо, потому и втирала мне, что пить маме нормально.

Кристина закрыла лицо руками. Перед глазами плыли последние недели, последние два года, вся ее жизнь с сознательного возраста. Сколько она теперь смогла для себя объяснить.

– Если это правда, то это просто бред. Я не понимаю, что нужно было сделать или сказать в детстве, чтобы так изуродовать людей. Это просто безумие. Я не могу даже поверить, – но она понимала, что рассказанное Виктором объясняет многое буквально до мелочей.

Каждое слово оставляет след. Когда-то эту фразу я услышала по телику и подумала, что звучит очень пафосно. Если бы я такое сказала маме в ответ на ее оскорбления, она бы меня высмеяла.

– Я просто передал то, что сам знаю. Мне незачем выдумывать драмы, своих хватает.