Идеальные мужчины

Сквозь стоны и бред напоила она больного настоем со святой водой. И оставила лежать у печки, укрыв со всех сторон одеялами. "Господи, помоги рабу Божию Виктору, исцели раны его смертные! Богородица-заступница, смилуйся!.."

До света молилась старуха, мерцала лампада, стонал больной. Мелькали тени в углах, пугая ее, наползала холодом тьма из-за плеч, голоса чужие слышались, виделись в окнах бледные лица умерших. Крестилась старуха, падала на колени, билась лбом об пол. "Не отдам. Сыночка своего не спасла. Так ЕГО душу не отдам мертвецам. Да будет воля твоя, Господи, Господи, помоги!" — всю душу свою по капле выплакивала старуха.

Она не помнила уже, когда начала исцелять молитвой да наговорной водой безнадежных. Но тянулись к ее дому несчастные…

Опустила она в банку с водой Крест Святой, шепчет… Еще больше тени сгущаются. Застучало что-то по крыше, над иконами прямо. Все вокруг черным-черно стало, только лики светом светятся. Не отводит от них глаз старуха. Не впервой это. Пугают," — подумалось ей.

Застонал больной, о смерти просит. Спаси раба Твоего, Господи!" — еще слезней молится старуха.

До света молилась она, как сквозь стену на волю пробивалась. Отозвалась Богородица, сошла с небес, благоуханием озарила. Душа старухина воспарила, тело покинула, распласталась перед Царицей. И ни за что не хочет душа от благодати такой в темное, столбом стоящее тело возвращаться чужое оно. Миг всего чудо продолжалось. Знает теперь старуха, все будет правильно, по-божески. Задула она лампадку и почувствовала, как в избе тепло и ласково стало, больной спокойней дышит, да и на улице мороз стихать начал.

Два месяца поила старуха Виктора святой водой и мазала своими мазями, пока кожа лоскутами не пошла с обожженных морозом мест, и душа не отогрелась. Все терпел Виктор, вникал в старухину жизнь.

— Со смыслом ты живешь, бабушка?

— А как же без смысла-то? Умирать скоро. Я в тот день, когда ты пришел, томилась сильно. Чуяла, что работа мне предстоит.

— А что, бабушка, молитва разве работа?

— И какая! Сколь раз мне за ночь в уши зудело: «Брось, не молись, не жилец он.»

— И мне чудилось, будто умер я и в рай попал, а мне говорят, грехов много, иди назад — грехи замаливай.

— Вот то-то… Конь на четырех ногах, да спотыкается. А ты молись, сынок. Бог тебя и не оставит.

Вот так обрел Виктор мать. Да ненадолго. Умерла старуха по весне. Первые солнечные лучи растопили ее силы. В одиночестве почти хоронил ее Виктор. Память людская на доброту короткая. Мало кто из исцеленных от смерти хоронить ее пришел. Может, не тех исцеляла она? Нашлись после смерти родственники, из дома его выгнали. Лишь батюшка ближней церкви хорошо знавший старуху, приют ему дал и работу. Так полюбил Виктор Бога и церковь.

— Бабушка та была первым родным человеком, что я хоронил, настоящей матерью. Мало какая мать сделает для своего ребенка, что сделала для меня она, — говорил Виктор. — Ее смерть очень меня изменила. Вообще, как страшно умирать весной, когда все расцветает и готовится к жизни.

— Умирать всегда страшно.

— Особенно когда никто не молится о тебе.

— ?? — вопросительно взглянул Олег.

— Верующего от неверующего чем отличить? Когда верующий еще молится о выздоровлении, неверующий уже считает расходы на предстоящие похороны и будущее наследство, — несколько сумбурно пояснил Виктор свою мысль.

— И что же ты делал, когда снова оказался на улице? — спросил Олег.

— Пошел к дому своей бывшей жены. Свекровь меня не сразу узнала, сначала чуть не прогнала, потом плакала, во всем меня обвиняя. Рассказала, что у Нины сын родился, Артемом назвали. А Толян, отчим, возненавидел его, убить грозился. «Жили мы тогда, как в аду. Синяки с нее не сходили — бил он ее почем зря, — вытирала слезы свекровь. — Эх, знал бы ты на что оставил своих… От жизни такой и порешила она себя. Артемку в детский дом забрали. Я его сначала навещала. Потом его перевели куда-то. Говорил он плохо, заикался очень… — вздыхала она. — Я уж два года, как о нем ничего не знаю. Ты отец, может, что узнаешь? Только ты сюда больше не приходи. А то Толян узнает, убьет. Он теперь крутой стал, ему ничего не стоит.»

— Ну, и ты ничего о сыне не узнал?

— Нет… — Тени пробежали по лицу Виктора и канули в глубине глаз.

У каждого своя боль и своя беда, которую не с кем разделить, разве что с Богом.

Глава 18

За окном палаты было бело от первого снега. Впрочем, этот снег не был первым, он просто был настоящим. А тот, что растаял в парке клиники почти месяц назад, похож скорее на слезы. Сколько их выплакала Наталья!

Поначалу она вовсе не придавала внимания поднявшемуся давлению, головным болям, но все оказалось серьезней. Беременность дала осложнения на почки. Плюс стресс. Поднялась температура. Организм сдался болезни.