Идеальный агент

Алекс недоуменно уставился на нее.

– Я имела в виду тост, – засмеялась она. – А ты что подумал?

– За то, что мы живы, Эл! – произнес Алекс и двинул свой стакан навстречу стакану Элеонор. – Поверь мне, это немало! – добавил он, видя, что она ожидала не совсем этого. Они выпили, и Алекс набросился на мясо, он вдруг ощутил дикий голод, ведь за последние дни он толком-то и не ел. Теперь он наверстывал упущенное.

Элеонор есть не хотелось, но Алекс так аппетитно уплетал куски жареного мяса один за другим, что она тоже решила попробовать. Мясо было сочным, ароматным и хорошо прожаренным, она с детства не любила бифштекс с кровью.

С трудом одолев два куска, она наконец спросила:

– Алекс, а мы не слишком увлеклись арабской кухней?

– Это не арабская, это моя кухня, Эл. Я попросил Али пожарить говядину по моему собственному рецепту, – признался он, вытирая салфеткой губы и наливая в стаканы новую порцию виски.

– О, да ты еще и кулинар!

– Да у меня много талантов и практически нет недостатков, – ответил Алекс.

– Да, да, я в первый же вечер поняла, что ты можешь умереть от чего угодно, только не от скромности, – смеясь, проговорила Элеонор.

– Согласен. У меня опасная работа, – продолжал дурачиться Алекс. – Возможно, я сейчас скажу банальность, но, Элеонор, скромность – это дорога в неизвестность.

– Ладно, Алекс, теперь я скажу тост, – Элеонор подняла стакан. – За эту операцию!

– Почему, Эл?

– Из-за этой операции я потеряла много, возможно, даже не знаю, насколько много, но на этой операции я узнала тебя. Всегда надо находить положительные стороны, даже в самом плохом.

– А ты уверена, что наше знакомство – это положительная сторона? – абсолютно серьезно спросил Алекс, глядя ей прямо в глаза. Он спросил это настолько серьезно, что Элеонор даже немного стало страшно. Она почему-то представила, что вот он сейчас встанет и уйдет. Уйдет навсегда в неизвестном направлении. Она представила, как пусто ей будет без него, как одиноко и холодно.

– Что ты хочешь этим сказать, Алекс? – не выдержала она.

– При нашей профессии, Эл, нормальные личные отношения невозможны.

– Но мои родители… – начала Элеонор, но Алекс перебил ее.

– Ради бога, Эл, я это уже слышал, но, пойми, на примерах ничего доказать нельзя. Я тебе могу, не сходя с места, привести кучу обратных примеров.

– Не надо, ты прав, Алекс, на примерах доказать ничего нельзя, тогда зачем их приводить. Я поняла, ты просто испугался, ты почувствовал, что у тебя в душе появились какие-то человеческие чувства, и испугался. Ты боишься быть человеком, Алекс, ты боишься привязаться к чему-либо или кому-либо, считая, что от этого ты станешь слабее.

– Да, я испугался, я страшно испугался за тебя, я испугался остаться без тебя, я испугался за себя, за то, что ты останешься здесь без меня. Да, Элеонор, я испугался, и этот страх сильнее меня не делает, – почти кричал Алекс.

– Этот страх делает тебя человеком, Алекс, без него ты постепенно превратишься в робота, в обыкновенного убийцу, вроде Миллера. Не бойся своих чувств, Алекс. Это комплекс, но избавиться от него достаточно легко. Знаешь совет, как поступать при изнасиловании, нужно расслабиться и постараться получить максимум удовольствия, вот так и поступай. В данном случае ты насилуешь самого себя и страшно от этого мучаешься.

Алекс молча слушал Элеонор и понимал, что, в общем-то, она права, к счастью или к сожалению, но права.

– Ладно, Эл, ты меня почти убедила. За операцию!

Они выпили, молча закурили, каждый думал о своем, но об одном и том же.

– Знаешь, Алекс, у меня родился еще один тост, как раз в тему, – улыбнулась Элеонор.

– Итак?.. – сказал Алекс, подавая ей наполненный стакан.

– Давай, Алекс, выпьем за приоритет нормальных человеческих чувств над уставом и служебными обязанностями, – сказала Элеонор, поднимая свой стакан.

– Давай, но учти, что это чистой воды дезертирство, – с улыбкой сказал Алекс, чокаясь с ней.

Больше они об этом не говорили, и возникшая на миг напряженность постепенно рассеялась.

– Завтра домой, Алекс? – спросила Элеонор.

– Нет, Эл, ты возвращайся, а мне еще надо закончить кое-какие дела, – ответил Алекс. – Через несколько дней приеду и я. И что бы ты ни говорила и как бы ни была права, нам пока не стоит афишировать наши отношения.

– Пока что, Алекс? Ты действительно считаешь, что нам есть что афишировать?

– Пока не уляжется вся свистопляска вокруг этого дела. Надеюсь, ты не думаешь, что все кончилось. Все только начинается, будет следствие, будет комиссия при конгрессе, будет международный скандал, в конце концов, а мы с тобой в самом центре событий. Сколько голов полетит в нашей родной конторе! Слушай, кто еще, кроме Хемптона, знал, что ты принимаешь участие в этом деле? – спросил Алекс, пропуская второй провокационный вопрос мимо ушей.

– Никто, только Хемптон. Официально я в отпуске, – ответила Элеонор. – А что?

– Да нет, ничего, просто размышляю.

– Алекс, может быть, хватит о делах. Расслабься хотя бы один вечер, – сказала Элеонор, подвигаясь ближе к нему.