Идеальный калибр

Как сходят с ума психически вполне здоровые люди, Андрей знал. Командир роты спецназа ГРУ, только из другой бригады, занятой в операциях на Северном Кавказе, обнаружил взрывное устройство в расположении своей роты. Оно оказалось настолько хитро устроенным, что капитан, попытавшись его просто вынести из помещения, нечаянно привел в действие механизм запуска порохового замедлителя и, чтобы предотвратить взрыв в казарме, вынужден был просунуть между контактами первый попавшийся под руку и подходящий по размерам предмет – спичку. Однако и спичку он вставлял в самый последний момент, непосредственно перед щелчком замыкания, когда до взрыва оставалось не больше секунды, а взрывное устройство он в это время держал прижатым к груди. Спичку удалось вставить только самым-самым кончиком, да и то под острым углом. Даже не вставить, а защепить угол между контактами. На большее просто времени не хватило. И спичка вот-вот могла вывалиться из пространства между сжимаемыми точками смерти. Самого малого сотрясения могло оказаться достаточным, чтобы она вывалилась и контакты сомкнулись. Казалось, что хватило бы даже громкого голоса.

И капитан отдавал команды голосом, приглушенным до шепота. Приказал всем эвакуироваться из трехэтажного здания. А сам держал взрывное устройство прижатым к груди. И ждал. Но в своем нервном состоянии забыл отдать команду о вызове сапера. Только через полчаса кто-то сообразил, что саперов еще не вызвали. Позвонили, оказалось, что их бригада уехала по вызову и никого под рукой нет. Потом все же нашли сапера в управлении ФСБ. Тот прибыл, долго разбирался со взрывным устройством и, уже обезвредив, еще дольше пытался вытащить его из рук командира роты. Тот сидел с остекленевшим взглядом, смотрел перед собой и прижимал взрывное устройство к груди окаменевшими руками. Капитана отправили в госпиталь. Психиатр сказал, что таких стрессовых нагрузок мозг выдержать не в состоянии. Человек просто сошел с ума, и ни о каком возвращении в строй не может быть и речи.

И если зацикливаться мыслями на волколаках, на оборотнях-людоедах, то можно довести себя до подобного состояния. И потому Андрей старался укрощать свои эмоции и не позволять себе полностью погружаться в переживания. Но возвращаться к ним придется против собственной воли, когда он поднимется на позицию «краповых».

* * *

Встречать спецназовцев вышли три старших лейтенанта. Один из них, насколько помнил капитан Герасимов, уводил часть «краповых» на нижнюю позицию. Группа все еще оставалась там, но старший лейтенант, ею командовавший, поднялся на верхнюю позицию. Наверняка чтобы выяснить дальнейшее поведение военных разведчиков, а заодно и уточнить свою дальнейшую задачу.

– Где Ермолаев? – сразу спросил капитан.

– Наверху, на перевале… – сказал бледный старший лейтенант, козырнул и после этого представился: – Старший лейтенант Толстощекин…

Герасимов кивнул. Толстощекин не соответствовал фамилии, как представлялось в период радиознакомства. Напротив, щеки у него были ввалившиеся и все тело сухопарое и жилистое. Только голос телу не соответствовал.

– Покажите… Остальные четверо – где?

– Туда же перенесли. Выставили охрану из трех человек. Я дал приказ расстреливать волков, если покажутся, из «подствольника».

– Правильно. Я такой же приказ своим давал, – согласился Герасимов. – Пойдемте. Я сравнить хочу…

Толстощекин двинулся первым и уже через плечо спросил:

– Что сравнить, товарищ капитан?

– У ваших погибших горло осталось целым? Когда мне Ермолаев про первых четверых сообщил, про горло ничего не говорил.

– Целое горло. У всех горло целое…

– Тогда как волк убивал?

Толстощекин пожал плечами, показывая этим, что не видел ничего и ничего утверждать не может. Но ему, кажется, не понравилось любопытство капитана военных разведчиков. Это, впрочем, самого капитана волновало мало.

Шесть тел лежали рядом, словно в строю, и головы у всех были накрыты их же собственными бушлатами. По фигуре узнав капитана Ермолаева, Андрей приподнял бушлат, увидел открытые глаза «крапового» капитана, и пальцами закрыл веки. И даже подержал пальцы на глазах больше минуты, чтобы веки застыли в таком положении. Одновременно он осмотрел горло. Оно было абсолютно чистым, даже без следов крови. Ясно было, что волк не вцеплялся в горло и не рвал сонную артерию, как раненому бандиту. Почему? Как иначе он мог убить капитана? Прыгнуть на спину, сбить с ног и вцепиться в затылок? Но затылок слишком большой, чтобы поместиться в волчьей пасти. И даже волку не легко одним движением прокусить, в общем-то, крепкие кости черепа. Здесь было какое-то несоответствие. Если бы капитан Ермолаев не оказал сопротивления, если бы он был без сознания или убит предварительно, все было бы ясно. Тогда волк может изловчиться и выгрызть затылок. Но чтобы волк мог убить человека таким образом – в это не верилось.