Идеальный калибр

Две новые мины легли почти под основание моей скалы, а третья умудрилась ударить в пик, и при этом на меня посыпались каменные осколки. Приятного тоже мало, потому что каменные осколки от взрыва мины могут быть разными. Так, чего доброго, и сам пик на меня завалят. Но как предупредить минометчиков, что стреляют по своему снайперу? Меня интересовало, есть ли у спецназовцев в лесу связь с минометчиками. Может, да, а может, и нет. Если спецназовцы догадываются о моей поддержке, они должны попытаться как-то сообщить минометчикам. Если не догадываются, надо наглядно показать им, что я здесь и что я поддерживаю их. Значит, не стоит ждать. И я нашел прицелом последнего из пяти бандитов. Он о чем-то разговаривал – то ли вел беседу со своим убитым товарищем, не понимая еще, что за спиной у него никого нет, то ли с офицером спецназа. Последнее было для меня более предпочтительно. Это значило бы, что спецназовец увидит результат выстрела.

На сей раз я прицеливался более тщательно, стараясь сделать такой выстрел, на который невозможно будет не обратить внимания. Точку прицеливания я определил между двух тесно посаженных к увесистому носу глаз бандита. И плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел получился зрелищный. И, судя по тому, как отреагировали на выстрел офицеры, они все поняли. И тут снова ударили минометы. Скала подо мной зашаталась уже сильнее. Положение могло стать опасным. Но зря, что ли, я демонстрировал свою работу? Тот офицер, что был впереди, вышел на открытое место и посмотрел в мою сторону. По коренастой сильной фигуре я узнал нашего командира роты капитана Герасимова. Значит, это я его выручал. Герасимов ситуацию прочитал. Он вытащил переговорное устройство и стал с кем-то беседовать. Подошло время следующей серии выстрелов из миномета, но они не стреляли. Значит, капитан Герасимов дал им «отбой». Это уже легче.

Раздавшийся в это время трубный волчий вой, который, как я уже понимал, шел через шахту, где мы с Валеркой висели в клети, и выходил из хребта где-то наверху, уже совсем меня не волновал. Кажется, волки показались мне даже симпатичными тварями. Мне они вреда не причиняли, и я им причинять не собирался, и потому их вой не заставлял меня содрогнуться.

Я между тем видел свою дальнейшую задачу в уничтожении оставшихся в лесу бандитов. И дело даже не в том, что меня сильно волновал боевой рекорд бандитского снайпера Адама, который я сумел пока только повторить – правда, затратив на это на один выстрел меньше. Перед своими командирами, воюющими там, в лесу, я имел значительное преимущество: во-первых, в собственной безопасности, что немаловажно, во-вторых, в способности видеть то, что не видят они, в-третьих, в высокой позиции, дающей возможность обзора. Следовательно, мне и предстояло обеспечить безопасность своих командиров, отстреляв бандитов, и не дать последним дать очередь в сторону офицеров военной разведки. А в густом лесу, где каждая ель со своими нижними лапами представляет собой прекрасное укрытие, под которым можно устроиться чуть ли не с уютом и комфортом, это сделать значительно проще, нежели на мелколесье у склона.

Способность и многофункциональность моей винтовки вызывала во мне, младшем сержанте контрактной службы Российской армии, легкую зубную боль – оттого, что наша прославленная оружейная промышленность делать такую великолепную технику не научилась. Чем тогда она славится, непонятно. Тот же автомат Калашникова, действительно достойный славы, уже давно стал вчерашним днем в сравнении с более современными зарубежными аналогами. Инструкторы рассказывали нам, что в грузинской армии, что стоит на границе с Южной Осетией против российских военных баз, винтовки, подобные «Харрису», имеются в каждом взводе. Точно так же бинокли с тепловизором имеет каждый командир взвода, тогда как у нас, если не считать трофейные бинокли некоторых офицеров, такой есть только у командира бригады, который сам участия в боевых операциях, естественно, не принимает. Обидно было мне этой винтовкой пользоваться, а еще обиднее было сознавать, что дело не только в оружии, а в боеготовности всей армии, с чьей-то глупой подачи переведенной на годичную службу. Я сам служил срочную службу и хорошо знаю, что за год невозможно подготовить солдата, способного воевать. За год можно научить солдата мыть туалеты, да и бордюры на территории военного городка известкой красить. И все это продолжается…

Но такие мысли не заставляли меня отказываться от возможности воевать американской винтовкой. И я начал искать цели. Винтовка и ее прицел, повинуясь моему приказу, начали, как сообщил компьютер, поиск биологических объектов…

* * *