Идеальный хозяин (СИ)

— Хорошее имя.

— Я назвал его в честь Джека Лондона, — спокойно пояснил Сергей, прихлёбывая кофе.

Женя замерла. Неужели благодаря её блогу про Белого Клыка он решился завести собаку после двадцати лет скорби по убитой Люси?!

— Это из-за моего блога ты купил собаку?

— Что? Нет, конечно. И я его не покупал. Врач посоветовала взять бездомного пса из приюта, но отец подарил мне щенка от своей собаки. Это японская порода: видишь, какие узкие у него глаза? — Сергей потянулся к надкусанному бутерброду: — Ты будешь доедать? — Женя молча подвинула ему тарелку. — Так что Джек появился ещё до твоего блога, но имя я выбрал благодаря тебе.

— Какой врач? — спросила Женя. — Ты болен?

— Психолог. Разумеется, я болен. Разве по мне не было заметно?

Он поднял на неё голубые глаза. Женя сглотнула.

— Левент рассказывал, что у твоего отца… — она замолчала, не зная, как назвать человека, который не был настоящим отцом Сергея. — Что у Потапова-старшего были проблемы с криминалом. А когда тебе было шестнадцать лет, а Левенту восемнадцать, на остров приехали киллеры и убили хозяина вместе с собакой. И после того, как Люси умерла на ваших руках, вы решили не заводить животных.

«Слишком больно их терять» — вспомнилась горькая фраза Левента.

Сергей закончил есть и вытер губы салфеткой. Скатал её в тугой комок и зажал в кулаке. Женя всей кожей ощущала его скрытое волнение, и от этого начинала нервничать сама.

— Женя, Левент не был с тобой предельно честен. Он рассказал версию, которая считается официальной, но на самом деле всё происходило не так.

Что-то тёмное и страшное подступало из темноты. Хотелось зажмуриться, закрыть уши и спрятаться под стол, но Женя не имела на это права. Её любовь к Сергею требовала быть смелой и принять любую правду, которая готовилась на неё обрушиться.

— Мне неважно, как всё было, — прошептала Женя. — Серёжа, если тебе тяжело, необязательно рассказывать эту историю. Какая разница, что было двадцать лет назад? Это ничего не изменит в моих чувствах к тебе.

— Ты не можешь быть в этом уверена, — сказал он. — Я должен тебе рассказать. Я слышал твою исповедь, которую записал Левент, и теперь хочу сделать то же самое. Если ты готова меня выслушать, конечно.

— Значит, ты всё обо мне знаешь… — выдохнула Женя. — Я готова тебя выслушать.

58. Ещё одна исповедь

— Я родился в странной семье. Конечно, в раннем детстве я этого не понимал, потому что мне не с чем было сравнить: в детский сад я не ходил, а в школу меня отдали самую пафосную и закрытую, где учителей было больше, чем учеников. Мне казалось, у меня обыкновенная жизнь, как у других детей. Мама сидела дома, никуда не ходила и ни с кем, кроме прислуги, не общалась. Её мир ограничивался мной — она любила меня до сумасшествия. Баловала, ласкала и… В общем, я был центром её вселенной — в плохом смысле этого слова. А отец мне казался злобным гоблином. Я его боялся. Он редко ночевал дома, но каждый раз, когда это случалось, он… — Сергей провёл ладонью по лицу, словно вытирая слёзы, которых не было, — напивался, избивал, а потом насиловал мою мать.

Женя дрожащей рукой взяла чашку с остывшим кофе и отхлебнула, стараясь, чтобы зубы не клацнули о фарфор.

— Я рыдал в своей комнате до судорог, но мать строго-настрого запретила мне выходить из детской. Однажды я всё-таки вышел и набросился на отца, когда он лежал на матери. Он отшвырнул меня, а потом ударил ногой в живот. Мне было восемь лет.

Он замолчал.

— А твоя мама не думала развестись? — спросила Женя.

— Я просил её развестись, но она уверяла, что отец нас любит. Он и правда не жалел денег на подарки. У матери было полно драгоценностей и норковых шуб, у меня — самые лучшие учителя, игрушки и одежда. Когда вся страна голодала, мы жили не просто в достатке, а в роскоши. Мать считала, что отец — не злой человек, просто ревнивый и вспыльчивый. «У него есть поводы для ревности», — говорила она.

Женя кивнула. Разумеется, у Потапова были поводы для ревности, если он знал, что растит ребёнка от другого мужчины.

— Когда мне было десять лет, он перевёз нас в Тихую Гавань. Его ревность превратилась в паранойю, и он хотел лишить мать любой связи с внешним миром. Фактически это была тюрьма. Мы находились под его полным контролем.

— Тогда ты познакомился с Левентом?

— Да, Ирина Николаевна устроилась к нам поварихой и взяла сына с собой. Отца Левент не знал — он родился от турка, который в восьмидесятых годах работал на строительстве ГЭС. После того, как стройка закончилась, турок вернулся на родину, у него там осталась семья. А женщине с ребёнком пришлось выживать без поддержки. Для них переезд в Тихую Гавань был благословением.

— Вы быстро подружились?