Идеальный любовник (СИ)

  - Нет! - сипящий шепот привязался как приклеенный и никак не хотел меняться с нормальным звучанием голоса местами.

  - Хорошо, ласточка, - миролюбиво сказал Герман и присел рядом со мной. - Пить будешь?

  - Нет! - запаниковала я, мысль о пойле с содержанием спирта не казалась очень соблазнительной.

  - Ну, зачем же ты так, - укоризна в голосе и грустный взгляд. Еще чуть-чуть усилий с моей и его стороны, и я поверю в искреннюю заботу обо мне. - Рассол лучшее лекарство от похмелья. Ты зачем вчера надралась?

  - Дай! – боюсь, в моих глазах загорелся нездоровый, фанатичный огонь.

  - И ведь не так много выпила, - покачал головой мучитель, глядя на мои трясущиеся руки. - Держи! - вручил он мне банку.

  Попытка выпить жидкость прямо из посудины завершилась плачевно. Мое стратегическое оружие, тщательно лелеемое и хранимое не понятно для чего - ночная рубашка, пострадало первым. Нет, вторым, после моих: носа, щек и рук, на которые пролился соленый поток. Оторвалась от баллона и принялась трясти головой и отфыркиваться.

  - Нет, ты не ласточка, ты ершистый воробей, моющийся в луже, - припечатал мужчина, налюбовавшись на мои манипуляции по спасению от удушения из-за попадания рассола в нос.

  - Отвали! - голос стал почти нормальным, только некая сексуальная хрипотца меня немного смущала.

  После рассола безусловно стало полегче, голова уже так не трещала от боли, да и дрожи в руках поубавилось и сразу же восстала из мертвых вредность. Я попыталась встать с кровати, но моральный урод не дал мне этого сделать. Легонько толкнул и навис надо мной, довольные огоньки зажглись в карих глазах:

  - Забавный, ершистый воробей, - подвел он итог и поцеловал меня в губы.

  Теперь уже я прижимала к себе баллон как маму родную. Своеобразный буфер, против дальнейших действий кареглазой заразы.

  - Эй! Что здесь происходит?! - возглас Андрюхи, стоящего в дверях, послужил отличным холодным душем.

  Отпрянула от нахала Германа. Рассол в банке чуть не выплеснулся от резкого движения, и попыталась отстраниться, но не тут-то было. Герман, сволочь такая, и не думал выпускать меня из объятий, только целовать перестал и ехидно ответил:

  - Что происходит? Лечение, от похмелья.

  - Для него место в постели есть, для меня нет, - слишком спокойной констатировал факт Андрей.

  Подняла на него виноватый взгляд и испугалась. Парень был мрачен, как грозовая туча, глаза горели ненавистью и ко мне, и к Герману, губы побелели, а кулаки были сжаты. Было заметно, что он сдерживается с трудом.

  - Я не понимаю, зачем ты водишь меня за нос, Лера, - безжизненно произнес Андрей. - Но это тебе дорого встанет.

  - Андрей! - снова попыталась вырваться из объятий мучителя, банка сильно мешала. - Это не то, что ты думаешь!

  Ответом послужила хлопнувшая дверь и насмешливое замечание Германа:

  - Он все правильно подумал, воробышек. Разве нет?

  - Ты! - слезы выступили на глазах и я начала барахтаться в своей необъятной ночной рубашке, пытаясь вырваться из плена сильных рук, так и не выпуская треклятого трехлитрового баллона из рук. - Ты, сволочь, урод, подонок!

  - Мы все это уже проходили, воробей, - помрачнел мужчина и отстранился. - Ты повторяешься.

  - Не называй меня так! У меня есть имя! Лера! Для тебя я только Лера! Понял урод?! - соскочила с кровати действительно нахохленным воробьем, откуда только силы взялись, банка вследствие моих кенгуриных прыжков выскользнула из рук и разбилась. - И не смей ко мне прикасаться и приставать!

  - Это мы еще обсудим, - холодно отозвался он. - На столе тебя ждет завтрак. Приятного аппетита.

  - Мне ничего от тебя не надо! - выбежала из комнаты и заперлась в ванной. - Ненавижу!

  - Я уберу осколки, воробышек, - оставил он последнее слово за собой.

  Почему подобное должно было произойти именно со мной? Да, мысль была эгоистичная, это понимала, но от этого было не легче. Все вчерашние и позавчерашние мысли вернулись, алкоголь избавил меня от личного ада ненадолго, совсем ненадолго. Снова зудела жалость к себе, голова все еще болела, а тело плохо слушалось и жизнь предстала в черных тонах.

  Разоблачилась, залезла под душ и попыталась расслабиться. Получилось плохо, звонок телефона, каким-то чудом услышанный мной сквозь шум воды, ворвался в мой релакс. В мозгу вспыхнул аварийный сигнал и в глазах замелькал проблесковый маячок. Отец, наверняка он, будет давать ценные указания перед торжественным приемом.

  - Днюха! - взвыла я, как только вспомнила, какой сегодня день.

  Выскочила из ванной, замоталась в полотенце и поскакала раненым оленем на встречу с мобилой. Мобильник выудила с трудом из сумки, висевшей на ручке двери в прихожей.

  - Да, пап! - чуть ли не по струнке смирно вытянулась, готовясь к трепке.

  - Привет, дочь! - папуля сделал вид, что не в курсе моих вчерашних подвигов. - Готова сегодня к бою?

  - Угу, - промычала в ответ, узрев наблюдающего за мной Германа.

  - Не чувствую энтузиазма в голосе, - усмехнулся папочка. - Ждем тебя к шести. И ухажер что б был, - помолчал. - Оба!

  Услышав это, залилась краской и только промямлила в трубку:

  - Перебьются.

  - Чтоб были, - отрезал отец и положил трубку.