Идеальный любовник (СИ)

— Какое-то время может продолжаться кровотечение, — терпеливо, как маленькой, объяснил он мне.

Так плохо, словно в душу плюнули, мне за последние пару дней не было никогда. Этот нечеловек подарил мне столько отвратительного чувства беспомощности, столько отвращения к самой себе, что вела себя как самка бабуина в брачный период, что было бы чем, убила бы. А так, швырнула в него пакет и, пользуясь тем, что мы еще не тронулись с места, открыла дверь и, крикнув:

— Пользуйся сам, урод! — помчалась, не разбирая дороги к высоткам, которые находились прямо за магазинами, как раз по курсу моего движения.

Но скоро прекратила бег, с ужасом наблюдая, как прямо передо мной вырастает каменная стена, такая высокая и длинная, что по аналогии сразу вспомнилась та самая Великая Китайская, которая не шелковый путь. Невольно попятилась, судорожно пытаясь вспомнить таблицу умножения. Ничего более умного, чтобы проверить собственное психическое здоровье, в голову не пришло.

Меня схватили за руку, Герман, кто бы сомневался, и тут же стена стала таять. Как-то логично сложились куски мозаики, исчезающая, появляющаяся дорога, странный дом, теперь стена. Развернулась лицом к своему мучителю:

— Ты, — все, что удалось прошипеть, дальше этого слова продвинуться, никак не получалось. — Тыыыыы!

— Идем, ты же хочешь увидеться с отцом? — спокойно спросил меня.

— Что? О чем ты? — отвлеклась от попыток испепелить его взглядом.

Отвечая на мой вопрос, зазвонил, молчавший эти два дня, мобильник. Дурное предчувствие накатило волной, и почему-то шепотом сказала, после того как дотронулась до "поднять":

— Алло.

— Валерия, ты? — в голосе начальника папиной охраны прозвучало облегчение.

— Да, дядь Лёш. Что случилось? — все так же шепотом спросила я.

— Как что? Мы с ног сбились, пока тебя искали, вон даже Анатолий Ермолаич слегка приболел от расстройства, — немного более бойко чем нужно отрапортовал дядя Леша.

— Что с папой? — вот тут голос и прорезался.

— Сердце прихватило, но врачи сказали ничего страшного, возраст сказывается и волнения последних дней.

— Какие волнения? — испугалась я. — Вы чего-то недоговариваете. Где отец?

— В больнице, — помолчал дядя Леша, потом добавил. — Ты где?

— В какой больнице? — проигнорировала вопрос. — Я сейчас буду.

Больше начальник СБ не стал задавать вопросов, деловито объяснил куда ехать. Нажав "отбой", скомандовала:

— Поехали!

Герман ничего не сказал. Просто довел меня до распахнутой дверцы автомобиля, помог сесть, закрыл дверь, обошел машину и устроился за рулем. Он не стал спрашивать куда ехать, и я не стала объяснять, было ощущение, что он прекрасно все знает и так.

— Это твои штучки? — первая как обычно не выдержала я.

— Какие? — уточнил Герман.

— С отцом! — разозлилась я.

— В чем именно ты меня подозреваешь?

— В том, что ты что-то говорил про то, что меня некому хватиться. Не ты ли устроил это некому хватиться, а?

— Ты об этом? — он все так же не отвлекался от дороги и даже не повернул голову ко мне, пока отвечал. — Да, я.

— Урод! Ненавижу! Сволочь! Что ты с ним сделал?! — держать себя в руках становилось все труднее и труднее.

Хотелось разбить о непробиваемую башку собеседника кучу разных, травмоопасных вещей. Таких как тарелки, бокалы, пару дубин в щепы расколошматить и еще чего-нибудь такого же действенного. Может тогда удастся его пронять?

Впервые за весь разговор он взглянул на меня, пожал плечами, потом ответил:

— С ним все будет хорошо, это была временная мера.

— Подонок, для тебя все средства хороши, так? Ненавижу! — отвернулась к окну и вцепилась зубами в кулак, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы.

У меня есть гордость! Не буду плакать при нем! Никогда и ни за что! Не дождется! Я гордая, я гордая!

Все это я повторяла про себя как мантру всю оставшуюся дорогу до больницы. У медучреждения, когда машина еще толком не остановилась, открыла не запертую в этот раз дверь и выкатилась кубарем на тротуар, поднялась с колен и попыталась рвануть в сторону здания, но была остановлена Германом:

— Куда ты? Нам в другую сторону!

— Испарись! — выдернула свою руку из плена. — Хватит меня преследовать! Сама дорогу найду, не маленькая!

— Со мной будет вернее, — отозвался он, и зашагал к другому блоку зданий, показывая дорогу.

Как ни хотелось плюнуть вслед и пойти своим путем, пришлось унять гордость, обиду и злость, и отправиться за добровольным провожатым. В фойе, у регистратуры мы столкнулись с мамой, которая, видать из-за проблем со здоровьем у отца, решила бросить свои Мальдивы и вернуться домой.

— Мама! — хоть какая-то радость в этой вакханалии неприятностей.

— Лера! Как я рада тебя видеть, — мамина улыбка была немного искусственной и натянутой, поэтому вновь испугавишсь за отца, спросила:

— Что-то с папой?

— С папой все хорошо, я узнавала, сегодня его выпишут, — все так же искусственно улыбаясь, ответила она.

— Тогда что случилось? — нахмурилась я, мне не нравилось мамино поведение.