Идеальный обман

Вот, значит, почему у оливки такой странный вкус. Флавия вздохнула и рассказала Аргайлу о том, как провела день. К концу повествования он тоже окунул свою оливку в сахар. В отличие от Флавии ему она показалась довольно вкусной. Он понял, что история с кафедральной кофеваркой бледнеет по сравнению с ситуацией, в какой оказалась жена. Совет Аргайла ей не понравился.

— Ты уже несколько дней жалуешься на желудок, — сказал он. — Давай сходим к Джулио, это недалеко, и он положит тебя на неделю в больницу. На срочное обследование. Подозрение на язву или гастроэнтерит. Можешь во всем обвинить меня, что, мол, я плохо готовлю. Он будет рад помочь. А ты отсидишься в тихом мирном месте, пока это дело не уляжется. Отдохнешь, почитаешь. А?

Джулио — их приятель, врач, живущий в этом квартале, очень любезный человек, и Флавия не сомневалась, что он поможет. К тому же ее желудок, как и остальные внутренние органы, в последнее время вел себя удручающе скверно. Правда, в данный момент полегчало, наверное, результат благотворного действия вина. Но она не могла взять и вот так улизнуть, и Аргайл это знал.

— Не глупи. Если ты хочешь помочь, то расскажи лучше об этой картине Клода Лоррена.

— Там нечего особенно рассказывать. Пейзаж. Размеры картины, против обычного у Лоррена, небольшие, поэтому она популярна у воров.

— А кто такие Кефал и Прокрида?

Аргайл пожал плечами.

— Мифологические персонажи, которые путешествуют с холста на холст для придания респектабельности. Лоррен совершенно не умел писать людей. Руки и ноги длинноваты. Задницы не на том месте, где нужно. Но он должен был их написать, чтобы его воспринимали всерьез.

— А что у них за история?

— Понятия не имею.

Больше Флавия ничего не спросила, и Аргайл сменил тему.

— Как Боттандо? Ты по нему скучаешь?

— Ужасно. Он мне как отец. Неприятно сознавать, когда нечто, что ты считала неизменным, вдруг на твоих глазах исчезает. И он тоже совсем не рад своему уходу. Я думаю, генерал не так предполагал закончить свою карьеру.

— Мы должны сделать ему подарок.

Флавия кивнула:

— Ты уже что-нибудь придумал?

— Нет.

— Я тоже.

Они помолчали.

— Так что мне передать Мэри Верней? — спросил Аргайл.

Она вздохнула:

— Не знаю. Но в нашей стране так много воров, что ничего не изменится, если будет одним больше. По крайней мере нам точно известно, что к похищению картины Клода Лоррена она отношения не имеет.

4

Конфликтовать с женой Аргайл не хотел и не мог, тем более что официальными супругами они стали совсем недавно. Но его немного обидело, что она отмахнулась от его совета. Беспокоило и взвинченное состояние Флавии после встречи с премьер-министром. Странно, ведь до сих пор он поражался именно ее спокойствию. Если бы таким делом пришлось заниматься ему, он бы наверняка пребывал в стрессе. Благо на теперешней работе, когда торговля произведениями искусства превратилась в хобби, самое плохое, что могло произойти, — потерять конспект лекций. Аргайл уже подготовил к продаже большую часть своей коллекции, и связанных с этим переживаний теперь, кажется, должно хватить до конца жизни.

Оставалось еще несколько десятков картин, в основном приличных. Вначале Аргайл сомневался, продавать их самому или переложить заботу на дилеров. Подумывал даже оставить картины себе. Наконец принял решение отправить на аукцион в Лондон, где за них могли дать больше. Особой ценности картины не представляли, однако для получения разрешения на вывоз пришлось оформить множество различных бумаг, с которыми Аргайл провозился последние несколько месяцев. Сейчас волокита почти закончилась, картины аккуратно упаковали в ящики и готовили к отправке. Осталось уладить лишь формальности.

Удивляться волнению Флавии не следовало, тем более что существующие в Италии идиотские бюрократические порядки могли вывести из себя даже самого уравновешенного человека, но ведь прежде с ней такого не случалось.

Флавия не восприняла совет Джонатана серьезно, все мысли в тот момент были заняты загадочной историей похищения картины Клода Лоррена. На работе приходилось делать вид, что все нормально. Утром она сразу позвонила премьер-министру в надежде вытянуть более определенные указания. Разговор был долгим, но опять пришлось услышать тот же категорический запрет на выплату выкупа и туманные намеки на каких-то людей, которым он не может помешать это сделать. Положив трубку, Флавия подумала, что разговор записывался на пленку, которую, если понадобится, используют против нее. День начался скверно, а продолжение оказалось еще хуже. Собственно, не происходило ничего. Похититель пока не объявился, и никаких требований о выкупе выдвинуто не было. Но если он сделал это не ради денег, то для чего? Флавия не понимала, почему он медлит. Ведь время работает против него. Даже самый тупой вор — а его вряд ли следует относить к таковым — должен сообразить, что выжидать неразумно. Это увеличивает риск провала. А если о похищении сообщат газеты, цена выкупа сильно упадет.