Идеальный парень

На самом деле, в чем-то она была права. НАВОЗЖ нельзя было назвать крутым фондом, он не входил в списки наиболее эффективных благотворительных организаций, благодаря которым всякие чудаковатые математики-филантропы точно высчитывают, как наиболее эффективно пожертвовать деньги, чтобы каждый доллар спасал как можно больше жизней. Но это была моя работа, мое дело, за которое я готов был биться, а Кимберли Пиклз, насколько мне удалось ее изучить, нравились бойцы.

– Что ж, – ответил я, – если бы я работал на женский приют в Блэкхите, то наверняка нашлись бы люди, которые спросили бы меня, почему они должны давать деньги мне, а не на профилактику малярии или на комплекс мер по дегельминтизации. А если бы я работал в благотворительном фонде, пытающемся снизить детскую смертность в Центральной Африке, меня спросили бы, зачем посылать деньги за рубеж, когда у нас полно своих проблем.

Она немного расслабилась, но я понимал, что мои слова еще не до конца убедили ее.

– Но речь же идет о долбаных жуках-навозниках.

– Верно. – Я пожал плечами, показывая, что понимаю ее. – И хотя они действительно важны для экологии, я не притворяюсь, будто мы здесь занимаемся спасением мира. Мы даже не спасем Бедфордшир. Но ваша супруга вряд ли останется в ближайшее время без денег, к тому же ей явно нравится тратить их на всякие маленькие глупости.

– Она обожает потешаться над вами, – призналась Кимберли.

– Да, как и подавляющее большинство наших спонсоров. Именно поэтому мы не меняем аббревиатуру нашего названия. Точнее, мы не меняем ее, потому что, по мнению доктора Фэрклаф, она наиболее точно и емко отражает суть нашей деятельности.

Кимберли не удержалась и загоготала, прямо как Адель.

– Ну хорошо, только скажите вашему боссу, чтобы она перестала оскорблять жен ваших спонсоров.

– Прошу прощения, но кто тут оскорбил мою жену?

Чарли Льюис возникла перед нами на редкость в неподходящий момент. Я познакомился с ней благодаря Джеймсам Ройс-Ройсам, так как она непродолжительное время работала с одним из них в каком-то ужасном инвестиционном банке, где занималась ужасно сложными расчетами с ужасно громадными суммами денег. Своей комплекцией она напоминала холодильник, носила прическу, как у Элвиса, и очки, как у Гарри Поттера. И в данный момент она, похоже, была чем-то рассержена на меня.

– Что ты, крошка. – Кимберли повернулась и поцеловала жену в щеку. – Просто профессор странно себя вела.

Чарли тяжело вздохнула.

– Ну вот, опять. Зачем ей вообще общаться с двуногими?

– Мне кажется, – предположил я, – она думает, что это ее обязанность, что от нее именно этого и ждут. И если вас это утешит, то мне доподлинно известно, что она этого терпеть не может.

– Возможно, я и не такая жуткая особа, как ты, Люк, но меня это не утешает.

– А меня – да, – усмехнулась Чарли. – Мне нравится думать, что люди, которые злят мою жену, ничтожные и жалкие.

Кимберли нежно шлепнула ее по руке.

– Может, хватит изображать из себя старообразного патриарха? И кстати, кто из нас сидит в офисе и целый день ворочает деньгами других людей вместе с кучкой кретинов, окончивших Оксфорд? А кто последние три месяца бегал за койотами в Центральной Америке, чтобы взять у них интервью?

– Да, но ты вернулась, и какая-то противная женщина нагрубила тебе на вечере.

– На вечере, куда ты меня затащила. Потому что ты все еще хочешь потратить свои деньги на жуков, которые едят навоз.

Я очень надеялся, что эта супружеская перебранка не станет началом серьезной ссоры, которая поставит под угрозу их брак, или, что было еще важнее, повредит моей работе и сбору пожертвований.

– Как представитель сообщества любителей жуков-навозоедов, – сказал я, – выражаю свою благодарность за то, что вы обе все-таки пришли.

Кимберли лишь махнула рукой.

– Я не переживаю, правда. И мне понравилось выступление мужского хора. В Бангоре тоже есть похожий хор, который работает с неблагополучными подростками.

Стало понятно, что, кажется, ситуация спасена. И, насколько я знал Кимберли, она была не из тех, кто станет препятствовать пожертвованиям только из-за того, что ее самолюбие было задето. Скорее напротив. К тому же они с Чарли специально выбирали разные независимые фонды и компании для благотворительных взносов. Однако у всего есть предел. И если твою жену оскорбляют прямо в лицо в самых лучших ее чувствах – очевидно, что это абсолютно недопустимо. Очевидно для всех, кроме доктора Фэрклаф.

– А теперь позвольте покинуть вас, – сказал я. – С удовольствием пообщаюсь с вами после обеда.

Чарли крепко пожала мне руку.

– Было бы чудесно. А если не получится, с удовольствием встречусь с вами за ланчем. И передайте мой горячий привет Джеймсу. В моей компании для него всегда найдется место.

– Непременно передам.