Идеальный парень

– Ну так не теряй.

Я яростно заморгал, пытаясь смахнуть слезы, которые упрямо наворачивались на глаза.

– Понятно. Теперь твои советы не только жестокие, но еще и бесполезные.

– Я не хотела ничего такого. Но посуди сам: у тебя был парень, какое-то время ты был с ним счастлив, но теперь все закончилось. И если то, что приносило нам когда-то счастье, потом, когда все закончилось, делает нас несчастными… то какой же тогда смысл в таком счастье?

– Боюсь, что в данный момент я не способен к таким сложным философским рассуждениям. – У меня не было никаких причин сердиться на мать, но это оказалось легче, чем переживать по поводу бывшего парня. – Оливер – самое лучшее, что у меня было в жизни, но я угробил наши с ним отношения, теперь уже ничего нельзя сделать, и я чувствую себя просто отвратительно.

Она похлопала меня по плечу, и как ни странно, этот обычно бессмысленный жест в ее исполнении показался не таким уж и бессмысленным.

– Мне очень грустно видеть, как ты переживаешь, mon caneton. Я не говорю, что тебе не будет больно и что ты легко со всем справишься. Но не надо думать, будто ты все угробил. Просто у этого Оливера явно, как вы сейчас говорите, свои тараканы в голове.

– Да, и мне хотелось помочь ему, как он помог мне.

– Но он сам сделал свой выбор. Некоторые люди не хотят, чтобы им помогали.

Я уже собрался было возразить, но потом вспомнил, как сам в течение пяти лет ни от кого не хотел принимать помощь. В результате едва не лишился работы, стал встречаться с парнем, с которым раньше ни за что бы не стал вступать в отношения, заставил друзей провести грандиозную уборку у меня в квартире, а потом, стоило какому-то придурку из клуба пожалеть меня на страницах Guardian, я понял, что по-прежнему остаюсь ужасно уязвимым.

– Но что это дает мне? Он по-прежнему… все, чего я хочу в этой жизни. Вот только я не могу быть с ним.

– Мик однажды сказал: «Ты всегда можешь получить то, чего хочешь». Знаешь, Люк, Оливер – хороший мальчик, я уверена, что ты ему очень нравился, и я ошибалась, когда говорила, что он решит жениться на герцоге. Я думаю, что он появился в твоей жизни в нужный момент. Он как, – она взмахнула рукой, словно самая беспокойная фея-крестная на свете, – как перышко в том мультике про слоненка.

– Ты пытаешься сказать мне, что в глубине души я никогда не был полным неудачником?

– Я хочу сказать, что я профессионально занималась сочинением песен и никогда бы не дала этому такое скучное определение… но да, так и есть. Я не думаю, что Оливер изменил твою жизнь, mon cher. Мне кажется, он помог тебе по-другому на нее взглянуть. Теперь он ушел, но у тебя все еще есть работа, которую ты вроде как не любишь, хотя, скорее, просто притворяешься, что это так. У тебя есть друзья, готовые поддержать тебя, несмотря на все твои недостатки. У тебя есть мы с Джуди, мы тебя обожаем и всегда будем помогать, пока живы.

Я весь обмяк, и она обняла меня.

– Спасибо, мама. Это было очень мило до тех пор, пока ты все не испортила, напомнив, что все мы смертны.

– Раз твой отец больше не собирается умирать, я подумала, что неплохо бы напомнить о том, что ты должен ценить меня, пока есть такая возможность.

– Мама, я люблю тебя. – Мне было стыдно просить об этом, но иногда возникает такая необходимость: – Ты не возражаешь, если я заночую у тебя?

– Конечно, нет.

Полчаса спустя я лежал в моей детской кровати и смотрел в потолок, где наизусть помнил каждую трещинку. Меня удивляло, как всего за один месяц Джон Флеминг из идеи, с которой я вырос, превратился в живого человека, а затем снова стал абстрактной идеей – и хотя это было болезненно, но я чувствовал, как моя жизнь начинает постепенно восстанавливаться, словно кожа вокруг пореза. Оливер же был совершенно другой печальной историей моей жизни. Но мама была права, ведь так? Я не мог получить все и сразу. Он многому меня научил, многое дал мне, многим поделился со мной, а потом исчез… потерялся в дерьмовом настоящем. Он помог мне понять, что моя жизнь была намного лучше, чем я думал, да и сам я оказался не таким ужасным, каким себя считал. И я мог сохранить все это. Даже если мне не удалось удержать его.

Глава 50

– Хорошо, – сказал я Алексу.

Он со счастливым видом поднял на меня глаза.

– О, ты хочешь рассказать анекдот? Как здорово! Сто лет уже их не рассказывал.

– Верно. Скажи, какая у пирата любимая буква в алфавите?

– Ну, я думаю, что моряки восемнадцатого века в большинстве своем были неграмотными, поэтому, скорее всего, любимых букв у них не было.

– Справедливое замечание. Но если представить себе персонажа какого-нибудь типичного пиратского фильма, то все-таки какая у него или у нее могла быть любимая буква?

Алекс сморщил нос.

– Честно говоря, даже не знаю.

С этой шуткой все непросто: некоторые догадываются, некоторые – нет.

– Можно предположить, что это буква «эрррр», – объяснил я, изо всех сил стараясь подражать голосу настоящего пирата, – но какой пират не любит хороший «эль»?

Ответом мне послужило долгое молчание.