Идеальный шторм. Технология разрушения государства

В действительности же Николай Второй отрекся и за себя, и за сына, а великий князь Михаил Александрович отказался принять престол до решения Учредительного собрания. Старая династия, к разочарованию Милюкова, «покинула поле политической борьбы». На пустом месте для создающегося Временного правительства на сцене появился Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и его лидеры. Последние легко согласились с тем, чтобы уступить инициативу в организации новой правительственной власти буржуазным партиям в лице Временного комитета Государственной думы, так как в своем большинстве никто не желал брать на себя ответственность за формирование новой власти в воюющей стране.

Если старое политическое противостояние можно было бы изобразить в виде двух пар отношений: буржуазная оппозиция и царизм; революционная демократия и царизм, то теперь, когда общий враг рухнул, нужно было искать способ сосуществования для двух новых антагонистов. Он проявился в виде двоевластия.

Революционер А. Ф. Керенский.

При этом Временное правительство опиралось на условную поддержку Петроградского Совета, а через него – на поддержку рабочих и солдат (эта поддержка была сформулирована на общем собрании Петроградского Совета 2 марта 1917 г.). Петроградский же Совет опирался непосредственно на солдат столичного гарнизона и вооружение рабочей милиции. Отказавшись от участия в правительстве, Петросовет сохранил за собой право контроля за направлением политики власти. Следовательно, теперь судьба России зависела от взаимоотношений Советов и Временного правительства, от согласия между ними в вопросах внутренней и внешней политики и выбора общего пути для страны.

Так и не сумевшие ужиться друг с другом «учредиловка», Временное правительство и Советы неторопливо готовились к решительным действиям, не обращая внимания на разваливавшуюся страну, выстраивая многоуровневые политические интриги и категорически не желая брать власть в одни руки. Ситуация в чем-то повторила период междуцарствия 1825 года, когда по Петербургу ходила шутка – «Корону предлагают как чай, да никто не берет». На этот раз никому не нужную власть взяли самые радикальные, «самые решительные и самые организованные», сегодня бы сказали самые отмороженные. Всех опередили большевики, просто разогнав штыками партийных боевиков нерешительных господ-либералов, проводивших время в бесконечных, и бесполезных заседаниях и дискуссиях о судьбах России. Все, кто так отчаянно аплодировал отречению императора, скоро поняли, что с ними церемониться никто не будет. Ленин не допускал ошибок, приведших Временное правительство и Учредительное собрание к кризису. «Больше никаких половинчатых программ и нерешительных действий!». Абсолютная власть теперь принадлежала декретам, подкрепленными штыками революционных матросов и рабочих дружин «красной гвардии». Упраздняются все чины и звания и сословия, бывшие в Российской империи, земля отдается крестьянам, а фабрики – рабочим. Упраздняется все, кроме революционного террора, классового чутья и революционного правосознания. Уставшие от неизвестности, постоянных шатаний люди были готовы выплеснуть свою ненависть и злость на кого угодно. Страна погрузилась в процесс всеобщего разрушения и хаоса гражданской войны.

* * *

Ситуация в стране в перестроечные 1989–1991 годы, так лелеемые всеми нынешними несогласными либералами в качестве «золотого времени», в общих чертах очень напоминала весну-осень 1917 года. Люди, в том числе и высшие партийные и государственные чиновники, еще вчера клявшиеся в беспредельной преданности идеалам социализма и учению Маркса-Ленина очень быстро перековывались в «демократов». Вновь повсюду, в том числе, и со страниц всесоюзных журналов и газет, с самых высоких трибун зазвучали мнения, что все вокруг не так и не этак. Лицемерно прикрываясь лозунгами о сохранении ленинского курса, Горбачев и его соратники вели страну совсем в другую сторону – к очередному идеальному шторму.

Начало 90-х в России.