Идеальный треугольник (СИ)

Тот помотал головой, мол, не терпел, да и вообще, всё в порядке… Только больно отчего-то. Так больно, что хочется выть. Наруто не стал отказывать себе в этом желании, а потом ещё и цапнул Саске за плечо. Хотел поцеловать, но челюсти как-то сами сжались.

Орочимару с облегчением перевёл дух. Пациент сам справляется, и вполне успешно. Хотя немного беспокоит, что же там растёт в том камне, но об этом можно будет побеспокоиться потом…

Учиха обнимал, гладил по спине и волосам и сам глотал слёзы. Не от того, что прокусил Наруто до крови и чуть ли не до кости, а потому что тяжело это — когда любимый человек мучается. А от слёз и в самом деле легче.

— Кусай, мой хороший… Хотя бы кусай…

Наруто мотнул головой, отстранился. Он совсем не хотел причинять боль, просто… Просто так получилось. Он медленно сполз на землю, поливая траву слезами. Его прижимал к себе Саске, Сакура неловко гладила по голове, Джирайя стоял рядом, и даже Орочимару был готов в любой момент отдать свой хвост в качестве носового платочка. И это всё было здорово…

Но как же больно…

— Боль не проходит бесследно, — тихо сказал Джирайя. — Она может оставлять раны на нашей душе. Или учит нас, как хорошо — без нее. Но всегда сначала её нужно пережить и отпустить. Я проходил что-то подобное. Но мне было так плохо, что уже не оставалось места для стыда или вины… А ведь боли было меньше. Ты сильный, Наруто. Ты очень сильный. Только не бойся этой силы в себе. Потому что… Среди шиноби много тех, кто умеет скрывать свои чувства и давить боль в глубине себя. А вот других…

Наруто зарыдал ещё сильнее. Сильный? Да какой он сильный! Не смог удержать. Доставил всем беспокойство… Слабак он.

— Солнышко… Кои… — Сакура и сама уже шмыгала носом, стоя рядом на коленях и прижимаясь к спине. Саске так и вовсе уселся на землю, затаскивая Рута в объятия максимально полно.

— Орочи-сан… Джирайя-сан… — голос Учихи был хриплым. — Вы… Тоже.

Змей шустро подбежал, опускаясь на колени и приобнимая своего лучшего ученика за талию.

— Отпусти. Переживи. Пожалуйста…

Джирайя непостижимым образом умудрился обнять сразу всех, даря ощущение надежности и защиты. Он ничего особого не делал, но одно его присутствие разбавляло отчаяние. Немножко, совсем чуть-чуть — но всё-таки.

— Когда-то мне предсказали, что мой ученик будет избранным, чей выбор решит, быть огромной войне или долгому миру. У меня было трое учеников… Я верю, что ты, Наруто, не ошибёшься с выбором.

Наруто кивнул, чувствуя себя не так паршиво в коконе чужой заботы. Орочимару втихую помогал, не давал прервать процесс, самостоятельно разбивая сгустки отчаяния.

В какой-то момент боль накатила так сильно, что он провалился во внутренний мир. Биджу на его появление среагировал однозначно: отпрыгнул, припал к полу, готовясь к прыжку и нервно топорща хвосты.

— Не надо меня кормить! — рявкнул Курама, который нынче был приятным десятиметровым толстопопиком, а не тощим лисом у которого не хвосты, а тентакли.

— А? Нет, я не кормить… — слабо улыбнулся Узумаки такой реакции. — Я спросить хотел.

— Да?..

— Что бывает с биджу, когда его джинчурики умирает?

Кьюби беззвучно оскалился, собирая хвосты в жутковатый клубок. Он сам никакой смертельной опасности для своего джинчурики не чувствовал, да и печать не слабела, как это бывало в такие моменты.

— Злорадство, — сообщил лис. — Но это если находиться снаружи.

Ему самому как-то не довелось испытать, что произойдет, если таскающий его слабый человечишко умрёт. Когда первая джинчурики стала слабеть, его перезапечатали во вторую, а вторая еще успела поучаствовать в запихивании его в нынешнего. Но что-то на инстинктивном уровне заставляло шерсть на загривке топорщиться от одной только мысли о таком варианте событий.

Не просто же так просачивающаяся чакра в первую очередь лечила носителя, хотя для всех остальных была хуже яда.

— Значит, тебе будет плохо, — вздохнул Наруто устало. Ещё один мотив, чтобы не сдаваться просто так, а хотя бы попытаться справиться, показывая себя невероятно глупо. — Извини, если что…

Вода, которой он рассеянно коснулся, начала мгновенно чернеть. Узумаки устало вздохнул. Грёбаная показуха. Нельзя сделать так, чтобы всё просто тихо прошло?..

Курама настороженно замер, принюхиваясь. Было что-то знакомое в этой черноте, очень знакомое, но почти забытое…

— Рр-р-р-а-а-а! — гулкий рявк эхом раздробился об стены, а выплеснувшееся из клетки призрачно-рыжее что-то накрыло джинчурики с головой.

Курама долгое время провел взаперти. Первая джинчурики пыталась с ним говорить. Вторая видела лишь инструмент. Хаширама… Тот всего лишь преследовал свои цели, и биджу этим целям мешал. Мадару Кьюби ненавидел люто — за презрение и за то, что Учиха оказался для этого презрения достаточно силен.

Но биджу впервые видел, чтобы кто-то вместо чакры пытался забрать у биджу кое-что другое.

— По с-стопам отца идеш-шь?

— А? — уточнил Наруто, поднимаясь в вертикальное положение. Чакра сбила с ног, приятно пощекотала в горле, но никакого особого вреда не причинила. Наоборот, так хорошо стало. — Ты о чём?