— Это первое из ваших платьев от модистки, — счел нужным пояснить Себастьян. — Весьма своевременно прибыло.
Девон покраснела и прижала зубками нижнюю губу, однако глаза ее засияли радостным оживлением, когда она достала из картонки платье из белого и голубого узорчатого муслина.
— О, Себастьян, как это красиво! — воскликнула она.
Далее появились сорочка и нижняя юбка, которым Девон обрадовалась не меньше.
Себастьян почувствовал, что напряжение его оставило.
— Примерьте, — предложил он.
— О да, конечно! — просияла она. — Только вам придется помочь мне с пуговицами. Прежде чем он успел ответить, она подхватила платье и белье и скрылась за ширмой.
Шелест материи — и то платье, в которое Девон была одета, повисло на ширме.
Себастьян поворачивал голову то к ширме, то к двери. Право, ему следовало предоставить все это Танзи.
«Ты только что назвал себя джентльменом, — не без самоиронии подумал он. — Почему же ты не ведешь себя соответственно?.. Да потому, что это Девон, стало быть, никакие общепринятые мерки здесь неуместны».
Он еще немного поспорил с самим собой, однако ноги его словно приросли к полу.
Ленивым движением достал из картонки изысканную белую шляпку и, держа двумя пальцами за ленты, покачал ею в воздухе.
— Тут есть и шляпка, — сообщил он Девон. — Теперь вы можете избавиться оттого безобразия, которое было у вас с собой.
Он с отвращением посмотрел на ее так называемый капор, который висел на столбике кровати.
— Ни за что! — немедленно изъявила протест Девон. — Я дорожу своим капором! Это моя первая шляпа.
Себастьян пожат плечами. Если уж речь заходит о фасонах одежды и тому подобном, с женщинами не сговоришься. В детстве Джулианна почему-то воспылала пристрастием к безвкусному зеленому платью, которое непременно хотела носить каждый день. По утрам происходили сопровождаемые криком и слезами споры с няней, которая настаивала на том, чтобы выбросить эту тряпку. Когда Джулианна выросла наконец из этого платья, то потребовала, чтобы ей сшили несколько черных платьев в знак траура по утраченному любимому одеянию.
— Чулки и подвязки, — произнес он, едва Девон появилась из-за ширмы в новом наряде. И вручил ей то и другое.
— Отвернитесь, — скомандовала она.
Себастьян подчинился, однако уголком глаза наблюдал за тем, как Девон уселась на стул, задрала юбки на колени и принялась натягивать тонкие шелковые белые чулки на стройные ножки, которыми он залюбовался.
— Туфельки? — спросил он и, не дожидаясь ответа, отнес их ей.
Девон оперлась одной рукой ему на плечо и надела одну за другой изящнейшие маленькие туфельки. Потом натянула ажурные перчатки.
В вихре разлетевшихся юбок Девон повернулась к нему спиной. Низкий вырез платья открывал ее плечи.
Себастьяну хотелось спустить платье с плеч Девон, а вовсе не застегивать его снизу доверху, продевая в петельки крошечные жемчужные пуговки, ожидающие, когда он ими займется. У него пересохло во рту, когда он увидел стройную спину Девон, прикрытую почти прозрачной тонкой сорочкой. Пальцы его наконец задвигались — вяло и неохотно. Он упорно гнал от себя желание прижаться губами к нежной шейке. Почти бессознательно он сравнил ширину своей большой, темной руки с узенькой талией Девон, с теплой белизной ее тела. И почувствовал себя неуклюжим и почти грубым — он, Себастьян Стирлинг, маркиз Терстон, почувствовал себя именно таким рядом с кем? С бездомной девчонкой! Хмуро сдвинув брови, он спросил:
— Где ваш корсет, Девон?
— Я терпеть не могу корсетов. И носить корсет не стану. Это просто орудие пытки.
— Все леди носят корсет.
— А я не буду. Не носила раньше, не стану и теперь.
Подумать только, она не носила корсетов! Никогда не носила корсетов, которые называет орудием пытки. И не подозревает, что сама она мастерица пытать…
Но по правде говоря, ей корсет ни к чему. Он же видит это, более того — чувствует…
Себастьян выполнил задачу и подвел Девон к большому зеркалу в золоченой раме. Но если перед этим Девон едва ли не приплясывала от радостного возбуждения, то сейчас, перед зеркалом она, как ни странно, даже не приняла горделивую позу. И стояла, опустив голову, довольно долго, пока не решилась наконец поднять глаза и взглянуть на себя.
— О! — прошептала она и повторила: — О! — Прижала ладонь к корсажу и обратилась к Себастьяну: — Оно мне идет, Себастьян! — Их глаза встретились в зеркале. — А что скажете вы?
— Ну, — протянул он, как бы обдумывая что-то. — Я бы сказал, что чего-то не хватает.
— Чего?
— Право, я не уверен. — Он сделал вид, что присматривается к ней, наклонил голову в одну, потом в другую сторону.
Рука Девон поднялась к шее, но этот жест был не вполне уверенным.
— Вот-вот, это в точности моя мысль.
Себастьян достал что-то у себя из кармана. Девон не сводила с него глаз, пока он застегивал изящное серебряное украшение у нее на шее. Крест улегся точно в ямку под горлом.
— Мое ожерелье! — Она почти благоговейно дотронулась до сверкающих серебряных плетений. — Вы его починили, — прошептала она.