Идеальный

Неожиданно он полюбил шахматы. И хотя оба толком не умели играть в них, но долгими часами передвигали по доске шахматные фигурки, выполненные по специальному заказу. Каждая фигурка – это целое произведение искусства. Здесь были и персонажи русских народных сказок. Как правило, Жанне приходилось проигрывать, вызывая у него бурный восторг. Игры порой могли продолжаться с обеда до позднего вечера. Видя, как тяжело Жанне, свекровь подходила и начинала просить сына хоть немного отдохнуть. Но он, как капризный ребенок, начинал смешно размахивать руками, давая матери понять, что не намерен оставлять любимую игру. Жанна, в свою очередь, подыгрывала мужу, говоря, что нисколько не устала и ей очень нравятся шахматы.

Когда дни стали теплее, Тагир начал просить вывести его во двор. Врачи тоже советовали ему почаще гулять на свежем воздухе, больше двигаться. Это могло положительно сказаться на общем состоянии его здоровья. Прогулки на свежем воздухе позволили Жанне намного больше узнать о своем муже. Порой, общаясь с ним, ей казалось, что он играет в безумного человека. Внимательно слушая ее многочисленные рассказы о школьной жизни, он внезапно настолько рассудительно мог охарактеризовать ситуацию, дать оценку всем героям ее рассказов, что ей становилось стыдно за ее обращение с ним, как с ребенком. В один из вечеров они прогуливались по саду, в котором было около пятидесяти плодовых деревьев. На них уже появились едва различимые почки. Тагир уверенно говорил, какие плоды и когда на них должны вырасти, кто эти деревья посадил и сколько лет они проживут. Вдруг он обратился к ней с вопросом:

– Жанна, ты никому не скажешь о моей тайне?

– Нет, Тагир, конечно же, нет, – удивленно ответила она.

– Тогда пошли.

Он взял ее за руку и повел в конец сада, в небольшой домик. В нем было много старой мебели, инструментов для работы в огороде и в саду. Попросив ее подойти ближе, Тагир, откинув несколько дощечек, вытащил из старого комода небольшой черный пакетик, туго перевязанный бечевой. Жанна с интересом наблюдала, как он аккуратно открывает и достает из него какие-то бумаги, фотографии, конверты.

– Тагир, откуда у тебя все это? – удивленно спросила она.

– Это все мое, я долго собирал, а потом здесь спрятал.

– А почему здесь? Фотографии могут испортиться от сырости.

– Я раньше в своей комнате хранил, но там Фатима убирает. Я не хочу, чтобы кто-то видел это.

«Даже будучи в таком состоянии, он понимает, что, в отличие от Фатимы, я ему родной человек и он смело может мне доверять свои секреты», – думала она, с интересом разглядывая его детские и студенческие фотографии. С них на нее смотрел абсолютно счастливый и здоровый человек, окруженный близкими и родными, школьными и университетскими товарищами. По фотографиям она могла хронологически проследить, как рос Тагир, как учился в университете, кто был рядом с ним. Среди этой кипы ненужных справок, каких-то чеков из магазинов и официальных писем приехать на очередную сессию, она заметила небольшую фотографию, с которой на нее смотрела девушка чуть старше двадцати лет. Интуитивно она перевернула ее и прочла на обороте написанные аккуратным женским почерком слова: «На вечную память с любовью Тагиру от Люды». И тут же она вспомнила слова Фатимы, которая называла именно это имя. «Не красавица, но очень хороша», – подумала она, разглядывая белокурую девушку с голубыми глазами.

– Тагир, а кто эта девушка? – обратилась она с неожиданным вопросом к мужу, который увлеченно разглядывал свои фотографии.

Он как-то отрешенно посмотрел на фотографию и пожал плечами, говоря, что не знает. Жанна аккуратно сложила все снова в пакет и хотела уже попросить его вернуться в дом, как он протянул ей еще один сверток. «Опять, наверное, какая-то ненужная макулатура», – подумала она, разворачивая его.

Открывшаяся картина немного удивила ее. В свертке лежала большая стопка денег. Судя по достоинству и состоянию купюр, она поняла, что он собирал их не один год.

– Это я на машину собираю. "У меня еще много есть, они в доме", – сказал Тагир, опережая ее вопрос, откуда он их взял.

– Тагир, а зачем тебе машина? У нас же их много, и, когда нужно, тебя могут возить.

– Я хочу свою, такую большую и красную.

– А почему именно красную?

– Не знаю, – ответил он, как-то по-детски пожимая плечами.

Она снова положила деньги на место. Жанна хотела закрыть сверток, но тут ее внимание привлекла стопка писем, точнее, почерк на одном из конвертов – тот же, что и на фотографии. Она открыла первое письмо и вскоре, не обращая внимания на Тагира, полностью погрузилась в чтение. За полчаса она смогла прочесть все двенадцать писем. Никогда она не видела, не слышала, что-бы девушка просила ответной любви. Каждая строчка в письмах была пронизана любовью, мольбой не оставлять ее. Слезы застилали глаза Жанны. Она понимала, что не только ей одной было так плохо. Дочитав до конца последнее письмо, она спросила Тагира, откуда они, как они сохранились?

– Это мне Тамерлан передал. Он хотел их выбросить, но я не разрешил. Они же мои.