Идеи и интеллектуалы в потоке истории

постулирования, тем более при сравнении с реальными стремлениями

исторических акторов. Насколько привлекательным и обещающим

окажется это пространство для будущей философии, покажет время.

Главная черта истории, как и жизни, состоит в изменении. То, что

умерло, уже не изменяется. Пока живут и меняются человеческие

общества, продолжается история. Если у истории есть смысл, то он

тоже живой и подвержен изменениям. Найденная форма для смысла

истории — перманентное самоиспытание человеческого рода —

предоставляет обширное пространство для изменения содержания

этого смысла.

В данном размышлении критерий успеха этого испытания оказался

связан с обеспечением свободной, достойной, осмысленной жизни

каждого человека, при учете необходимости сосуществования обществ

с разнообразием стремлений. Предложенная выше трактовка

содержательного смысла истории как цепи испытаний в

формировании строгих холодных Gesellschaft, защищающих теплые и

комфортные для индивидов Gemeinschaft, — одна из возможных. Ее

следует критиковать, дополнять, трансформировать, отвергать ради

лучших трактовок. Но будет крайне удивительно и печально, если в

будущих трактовках смысла истории останется в пренебрежении

забота о свободной, достойной, осмысленной жизни каждого человека.

252

Глава 16. Российская философия: вырваться из интеллектуальной

периферии 

Философия в современной России:

сложный образ

Сама по себе разношерстность и какофоничность актуальной

отечественной философии не страшна и не должна особенно беспокоить, но

только пока мы находимся внутри нее. При сопоставлении с мировой

философией картина меняется. Здесь остается верным горькое замечание

Н. А. Носова: «Россия является глубочайшей провинцией мирового

сообщества» и «оказалась неконкурентоспособна». Такая оценка особенно

дорогого стоит на фоне наших привычных самоутешений и самовосхвалений.

Мне она близка и по собственному опыту общения с зарубежными коллегами,

показывающему, что в мировой философии нас фактически «в упор не видят».

Периферийность и провинциальность интеллектуальной жизни —

оборотная сторона стагнации, низкого профессионализма, следствие отсутствия

горячих принципиальных споров, внимания к тому, что делают коллеги, а

также «выученной беспомощности» относительно влияния философии на

жизнь вообще и на то, что происходит сейчас в стране, в частности.

 Сказать, что все плохо в нашей философии сегодня, —

недопустимое упрощение. Образ — сложный, и для меня он

включает следующие характеристики:

 ничтожная роль, практическая невидимость в мировой

философии;

 пугающий разрыв между уровнями философского творчества

в России;

 общая для социального и гуманитарного познания

поляризованность между «провинциалами» и «туземцами» от

философии;

 почти полное отмежевание философии от научного познания

при регулярном заигрывании с религией;схоластичность

текстов (за редкими исключениями);

 замкнутость идейных доменов при отсутствии единого поля

интеллектуального внимания;

 слабая преемственность, прерывистость, пренебрежение

достижениями предшественников либо начетничество без

критики и развития идей;

253



полная зависимость от государственных учреждений и

государственного финансирования69.

Российская философия и мировая:

только ли проповедовать свое или догонять чужое?

В главе 14 был показан разрыв между сферой интересов,

активности мировой философии (при всей широте и разнообразии

направлений) и острыми противоречиями, трудностями современного

турбулентного мира. В каждой области глобальных проблем

(международные отношения, межэтнические конфликты, терроризм,

войны, голод, истощение ресурсов, деградация среды, рост разрыва

в благосостоянии, негативные эффекты технологического прогресса и

проч.) требуются адекватные, выверенные социальные порядки и

системы правил в силу повсеместных противоречий, столкновений

ценностей, интересов, традиций, потребностей разных групп и

сообществ. Везде необходимы, но не достаточны научные

исследования и социальные проекты, социоинженерные разработки.

Встают вопросы общих ориентиров, принципов, оснований, которые

решаются только философскими средствами.

Разумеется, есть и должны развиваться фундаментальные

философские темы, не привязанные ни к каким проблемам

современности, но если вовсе не проводить мостики от этих

спекуляций к человеческому бытию в мире, то замкнутая в себе

схоластика неизбежно теряет привлекательность и сама собой угасает.

Кроме того, есть множество традиционных сфер соприкосновения

философии со сторонами жизни обществ помимо развития социальных

порядков: литература, искусство, музыка, историческая память,

воспитание, душевное и физическое здоровье, городская среда,

организация досуга и проч.

Мой тезис состоит не в том, что отвлеченные рассуждения и

философское осмысление указанных сфер не оправданы или теряют

значимость, а в том, что в период растущей турбулентности,