Идеи и интеллектуалы в потоке истории

открытий! И ведь упираются, пытаются опровергнуть, смеются — все

от зависти и скудоумия. Как тяжело жить гению среди глупцов,

гиганту мысли среди лилипутов!»85

Распознать такой грех у выступающего несложно, достаточно

спросить, какие ему известны отечественные и зарубежные

современные работы по его теме, чьи недавние достижения (кроме

своих) он считает наиболее значимыми. Если интереса к таковым нет

вообще — плохой признак. Если же наблюдается готовность

ознакомиться с чужими результатами, соотнести с ними свои

изыскания, отказаться от привычного самолюбования — отрадно, грех

может быть изжит.

2. Грех сервилизма у философов прост, типичен и общеизвестен,

как взяточничество, распилы и откаты у чиновников. «Чего

изволите’с?» — вот руководящий принцип для соответствующего

«творчества» (точнее, «креатива»). Восхвалять и оправдывать в любых

ситуациях тех, из чьих рук кормишься, придумывать для них новые

словосочетания, легитимирующие их власть и режим — то, что еще

Маркс презрительно называл «идеологией» как проплаченным

сознательным или бессознательным обманом, манипуляцией

85 Не могу не поделиться восторгом от общения с одним из участников

конгресса. На одном из обсуждений был поставлен вопрос о том, кто, где и

когда сделал в философии настоящее открытие — многократно и разными

способами проверенное, получившее общее признание, закрывшее споры,

вошедшее в качестве непреложной истины в учебники и справочники,

ставшее основой для дальнейших исследований (см. об этом мою статью в

Вопр. филос., 2008, № 3). Ничтоже сумняшеся, этот уважаемый коллега

встал и объявил, что именно он сделал такое открытие, суть которого в том,

что «Гегель — предтеча генетики и истинный создатель диалектического

материализма». В своем же докладе он обогатил слушателей новым

методом познания, для которого я даже придумал имя —

палеоинтроспекция. Звучало это примерно так: «Как объяснить весь ход

мировой истории? Надо понять изначальный акт. Я сел и стал представлять

себе, как я дикий и голый в пещере стою над оленьей тушей и хочу

завладеть красивой молодой самкой. У меня в руке камень, а у врага –

палка. Я так ясно все это представил, что сердце застучало, кровь хлынула

к голове, я покрылся испариной и тут же раскрыл первоначальный акт, и

передо мною открылся весь ход и смысл человеческой истории!»

312

сознанием. Такие криэйторы-идеологи длятся на «допущенных» и «не

допущенных к столу» (Ф. Искандер).

В постсоветскую эпоху имеется лишь абсолютное меньшинство

«допущенных», которые кучкуются вокруг финансируемых властью

бумажных и интернет-изданий, многочисленных «палат», «фондов»,

«комиссий», «клубов» и «институтов». В кулуарах они обычно

бравируют цинизмом и с важным видом намекают на свою вхожесть

в высокие кабинеты.

Крайне любопытен антропологический тип идеолога (обычно

невежественного, невнятного и вымороченного догматика, см. ниже),

который «к столу не допущен», а таких — подавляющее большинство,

особенно в провинции. В своих речах и текстах этот «идеологический

планктон» умудряется сочетать вдохновенную апологетику всего

«нашенского» (от духовности-соборности до коммунизма, Сталина и

ГУЛАГа), поношение всего чуждого, западного, от «прав человека» до

«дерьмократии», с еле скрываемой обидой на «оккупационную власть»,

которая, в сущности, виновна лишь в том, что отлучила этот

многочисленный слой от привычной советской кормушки.

Случаи впадения в грех сервилизма известны, а случаи

освобождения от него — нет. Любые дебаты с такими идеологами

бесполезны и небезопасны. Отходим в сторону.

3. Грех перманентного соскальзывания. «Расскажу-ка я им это…, а

потом то…, а теперь вот еще случай вспомню…, но ведь есть совсем

другие подходы!..., а в книжке недавно прочитал такую мысль…, а

в газете такой-то вот о чем пишут…, как-то раз мне говорит один

министр…, тут на днях я был на одном заседании…, если же

рассмотреть вопрос с другой стороны… ну вот, опять время кончается,

и почему всегда кто-то недоволен? Опять этот зануда требует

сформулировать какой-то вывод. Ладно, придется рассказать еще

несколько баек…».

Философ с таким грехом не имеет плана изложения, не может

сформулировать свои главные тезисы, не способен фокусировать свое

и чужое внимание на одной проблеме. Он с «легкостью мысли

необыкновенной» (Гоголь) перескакивает с темы на тему, обожает

рассказывать случаи из жизни, вспоминать про встречи с «великими»,

читать нравоучения, воспроизводить чужие мысли. С ним невозможно

и не нужно спорить, уцепиться не за что.

Можно попробовать помочь такому философу освободиться от

греха: попросить его сформулировать один—два главных тезиса и

привести их обоснования, затем при последующих попытках

соскальзывания каждый раз возвращать его к этой просьбе. Ответный

гнев обеспечен, а успех предприятия отнюдь не гарантирован. Зато

становится ясно, насколько данный случай (не)излечим.

313

4. Грех невнятности бывает трех типов: «косноязычие», «темная

речь» и «птичий язык». При косноязычии мысль если даже

присутствует, то никак не может быть донесена до слушателей,