Идея фикс

Оливия Зейлер листала свой ежедневник и громко вздыхала, прочитывая каждую новую страничку. На ближайшие недели она назначила слишком много встреч, причем сама сознавала, что от большинства из них спокойно могла отказаться. Ланч с Эттой из журнала «Писк моды» для обсуждения колонки о знаменитых книгах в свете того, какими блюдами они могли бы оказаться, если б вдруг невероятным образом превратились в пищу – в качестве примера Этта привела «Грозовой перевал»[25], уподобив его йоркширскому пудингу, – оздоровительная комплексная прогулка в Хэмпстед-Хит[26] с Сабиной, личным тренером Оливии, чаепитие в Британской библиотеке с Куртом Фогелем… Он хотел добиться от нее согласия судить конкурс англо-германских журналистов, возраст участников которого варьировался в диапазоне от одиннадцати до тринадцати лет. Может, она единственный человек в мире, способный с огромным удовольствием строить планы встреч едва ли не с первым встречным, вполне сознавая, что в должное время пошлет имейл с вежливым отказом? Неужели так трудно сразу сказать: «Извини, Курт, но нет, я не могу быть судьей»? Почему кажется, что так круто сказать: «О господи, да, как бы мне хотелось…», а потом изыскать способ увильнуть, сославшись на непредвиденные обстоятельства? Оливии хотелось бы обсудить это с Чарли – она знала, что никого другого ей не удастся соблазнить подобным разговором. Доминик наверняка не соблазнится. Она допускала, что отчасти это связано с желанием порадовать людей, но в большей степени все-таки с тем, чтобы доставить удовольствие самой себе.

Зазвонил мобильник, и Оливия взяла его, решив не соглашаться ни на какие предложения, кто бы ни звонил, даже на такое предложение, которое ей хотелось бы принять и не отменять. Необходимо очистить ежедневник от фальшивых встреч, прежде чем назначать более реальные.

– Это я. Крис Гиббс, – услышала Зейлер в трубке.

– Привет, Крис Гиббс. О боже, вот и доказательство! Не зря говорится: «Кто над чайником стоит, у того он не кипит». Ты позвонил только потому, что я ждала звонка от Курта Фогеля из Дортмундского общества германо-британской дружбы. А раньше, когда я ждала твоего звонка, звонил кто угодно, только не ты, и вот теперь, наконец, ты сам прозвонился.

– У тебя по-прежнему есть резервный ключ от резиденции Чарли?

– Боже мой, что-то случилось? – мгновенно встревожилась Оливия.

– Пока нет, насколько мне известно.

– Тогда зачем тебе нужен ключ?

– Подумал, что там вполне достаточно места для встречи, – ответил Гиббс.

– Нашей?

– Естественно, нашей – вместе с Уотерхаусом и Чарли после их возвращения. Надо же продолжить свадебную вечеринку.

Ну что тут, блин, скажешь?

– Не будет ли это… несколько навязчиво?

В трубке послышался какой-то хриплый смешок.

– Шучу, – добавил Крис. – Да, только нашей. Я не видел тебя уже… – он помедлил, видимо, занявшись подсчетом, – около сорока восьми часов. По-моему, есть все задатки для появления у меня нового ощущения накопленного недовольства.

– Обычно ты не видел меня гораздо дольше сорока восьми часов, – напомнила ему Оливия. – Бо́льшую часть жизни ты вообще не видел меня – и прекрасно жил.

«А ведь он опять пошутил; все сводится к шуточкам, – подумала она. – Да еще цитирует меня. В очередной раз».

– Это спорный вопрос, – откликнулся Гиббс.

Зейлер не считала, что может встречаться с ним в доме Чарли. Заниматься сексом в их с Саймоном кровати? Невыносимая мысль. Взяв ручку, она открыла в ежедневнике страничку с личными данными и написала в именной графе: «Оливия Гиббс». Выглядела запись красиво, гармонично: округлость буквы «О» дополнялась буквами «б»… Может, попробовать написать небрежнее? Ей хотелось узнать, какие возникнут ощущения при виде нового написания – только и всего. Хотя следовало бы просто перечеркнуть написанное. С другой стороны, Дом никогда не заметит этого, даже если кто-то подсунет этот ежедневник ему под нос. Самым замечательным в Доме, с точки зрения введения его в заблуждение, было то, что его практически ничего не волновало.

– О чем ты задумалась? – спросил Гиббс.

– Да ни о чем. Совершенно ни о чем. – Если б она могла быть столь же убедительной с Эттой из журнала «Писк моды»!

Оливия не обладала силой воли и считала волевых людей сверхъестественными. К счастью, ей с избытком хватало страхов и тревог. Она не могла согласиться с предложением Криса, не испытывая ощущения того, что переступила за грань, которую жутко боялась переступать, даже при наличии гарантии отмены возможного будущего свидания.

– Ладно, а что если подыскать удобный отель? – предложил он.

– Но как же твоя работа? И как же быть с Дебби?

Зейлер вновь открыла ежедневник, теперь на последнем разделе «Заметки» и опять написала «ОЛИВИЯ ГИББС», более аккуратным почерком. Написала внизу странички заглавными буквами.

– Ну, уж это мои проблемы, а не твои, – сказал ее собеседник. – Если тебе не хочется заглянуть в Спиллинг, я приеду в Лондон.

– Если тебе нужна сговорчивая… подружка, то можно найти ее и поближе к дому, – заметила Оливия, молясь, чтобы он не воспользовался этим советом.