Идея и новизна – как они возникают?

Как мы теперь понимаем, смысл идеи, как и смысл «сублиминальной информации», не будучи зафиксированными, «угасают стремительно, по экспоненте». Иначе говоря, чем длительнее «время удержания», тем труднее сохранить в сознании как новоявленный смысл идеи, так и вид «сублиминального стимула» – и то и другое, образно выражаясь, «тает у нас на глазах». В этом мы видим первую аналогию между ними – она в стремительном угасании «вида» той информации, которая еще не имеет наименований своих отдельных структур, а потому не может быть помещена в долговременную память нашего сознания.

2. Далее автор заявляет, что «сохранить сублиминальную информацию чуть дольше» можно лишь в том случае, если «сделать усилие». Конечно же, имеется в виду умственное усилие. Но не тоже ли самое мы наблюдаем, если в наше сознание является смысл новой идеи? Чтобы его сохранить в нашем сознании, наше внимание должно быть постоянно зафиксировано именно на этом смысле, а не на чем-либо другом. Малейшее отвлечение грозит нам потерей самого смысла. И вспомнить его бывает чрезвычайно трудно, и тем труднее, чем больше времени проходит с момента его явления. И здесь мы видим вторую аналогию – она в необходимости пристального сосредоточения на предмете новоявленного объекта.

Только что представленные аналогии связаны со свойствами нашей «памяти» – с большой натяжкой можно сказать: «памяти» нашего сознания – в момент, непосредственно следующий за явлением новой информации из бессознательного в наше сознание. Далее рассмотрим вопрос причастности языка и той же памяти, – но уже без кавычек – к сохранению этой информации.

Снова зададимся (вместе с Деаном) вопросом: почему ««бессознательное структурировано не как язык, а как затухающая экспонента»»?

Дело в том, что бессознательное мыслит (оперирует) образами, не имеющими наименований, поскольку у него, у бессознательного, нет (долговременной) памяти, куда бы оно могло поместить эти образы вместе с их наименованиями. Точнее было бы сказать, что память бессознательного рассредоточена («размазана») по всему мозгу в виде некогда уже закрепленных связей между нейронами. (Не имея конкретизированных объектов памяти, бессознательное «мечется» между разными вариантами исполнения того или иного решения, поскольку его деятельность осуществляется, как полагает Деан, по вероятностному принципу (там же, стр. 121, 124, 127-129)).

Именно поэтому «бессознательное структурировано не как язык, а как затухающая экспонента»: связи между нейронами, возникающие тут и там, быстро «затухают», не будучи зафиксированными какими-либо наименованиями. То есть бессознательное, постоянно, переходя от одного образа к другому, «забывает» предшествующее, потому как оно находится в постоянном поиске вероятного решения задачи. Как видим, память на объекты, связанные со знаками языка, прочная и долговременная. Потому что эти наименования уже имеются в нашем сознании, они были заложены туда ранее. В то время как память, связанная с неназванными образами, память краткосрочная – она быстро улетучивается при малейшем отвлечении нашего сосредоточенного внимания от самого предмета (образа) этого внимания.

К тому же, если мы будем иметь в виду раскрытие смысла явленной нам идеи, то «вспомнить … мысль … случайно» можно только в том случае, если мы успели наименовать некоторые элементы этой мысли. И это происходит в том случае, когда мы забываем только что мелькнувшую в нашем сознании мысль, ту мысль, которую мы уже начали раскрывать, да вдруг забыли ее, на мгновение, отвлекшись от ее смысла на что-либо другое.

И вспомнить ее – и то с большим трудом – мы можем только в том случае, если вспомним какой-либо наиболее значимый элемент этой недораскрытой мысли. Именно к этому случаю можно отнести смысл предложения: «Чтобы мысль сохранялась долго, нужно сознание», потому что только в памяти сознания, в памяти долговременной, могут быть сохранены те наименования, которые причастны к раскрытию и фиксации смысла самой мысли.