Идем на восток! Как росла Россия

После возвращения Батырши из Оренбурга, куда он ездил по каким-то неотложным делам, в деревне Карыш состоялся своеобразный совет, среди участников которого не было ни одного старшины. Решено было собираться, ехать в деревню Гайны, где некий мулла Исхак подготовил отряд из молодежи, и начинать. 25 августа посланцы Батырши прибыли на место, а уже в ночь на 28 августа был захвачен двор того самого Абдула Куджагулова, которого «за великие денежные сборы» забили насмерть. Ногами. По селам поехали агитаторы, собиравшие людей на жыены (народные сборы) и зачитывавшие воззвание Батырши, призывая готовить коней и оружие, а 1 сентября, повязав белые ленты, символ восстания, собираться в условленных местах. Однако планы вновь не поладили с жизнью. Старшина Туктамыш Ижбулатов, очень толковый, волевой и популярный, избранный главой волости после убийства прежнего старшины, отреагировал предельно оперативно, собрав сильный отряд и двинувшись на деревню Кызыл-Яр, назначенную руководством подполья местом сбора.

31 августа не ожидавшие нападения сторонники Батырши были разогнаны, не оказав никакого сопротивления, после чего большинство предпочло разойтись по домам, а самые смелые поскакали в Карыш, надеясь, что уж Батырша-то скажет, что делать дальше. Однако наставника уже не застали. Распорядительный и популярный старшина по имени Яныш Абдуллин нашелся и здесь, в связи с чем единственное, что удалось Батырше, это, заметив приближение незваных гостей, скрыться с небольшой группой учеников в лесу, тем самым избежав захвата. Вполне возможно, запаниковав зря, поскольку далеко не вся группа захвата готова была вязать именно его, а не собственного старшину. Но стало так, как стало, и назавтра разочарованным гайнинцам пришлось, рассеявшись, пробираться в родные места и там прятаться, что удалось далеко не всем: последователи «смельчака-царя», благодаря своей активности, были неплохо известны, и по «заподозренным» волостям вовсю шли аресты. Так что, правительственным войскам, в немалом числе явившимся на Осинскую дорогу 21–22 сентября, делать было уже фактически нечего.

Неназначенные встречи

И тем не менее правительство продолжало дуть уже на лед. Фактически так и не восставшие волости и граничащие с ними регионы продолжали накачивать войсками. «Некоторые воры башкирцы, – указано в Кунгурской летописи Шишкиных, – в Уральских горах и около Казанской крепости чинили на российских людей нападения и смертельные убийства, а также смежно живущие в Кунгурской и Уфимской уездах Гайнинской волости башкирцы тогда же имели возмущение – почему и принята была в Кунгуре и по уезду в острожках от тех воров башкирцев крепкая предосторожность: тогда же были употреблены от бывшего в Оренбурге господина действительного тайного советника и кавалера И. И. Неплюева к усмирению бунтовщиков башкирцев два регулярных конных полка, чрез которых посредство город Кунгур и уезд от воров башкирцев и охранен». Примеру Неплюева следовали все. Ибо были напуганы. Доходило до крайности: скажем, некий майор Назаров, не имея на то никаких оснований, просто на всякий случай, приказал расстрелять нескольких башкир, служивших при нем и ни к чему не причастных. Это, однако, были эксцессы на местах. Петербург же, по опыту зная, что такие дела лучше гасить в зародыше, без лишней крови, действовал иначе. Высшая власть призвала не трогать тех, на ком вины нет, а уже 3 и 4 сентября были объявлены два Указа, отменяющих выселение мусульман из «новокрещеных» деревень и упорядочивающие судопроизводство. Через три недели, 27 и 28 сентября, – еще два Указа, куда более серьезных, гарантирующие «верным» татарам и башкирам налоговые льготы и повышающие жалованье за «милицейскую службу», а затем появилось и письмо Сената о готовности пересмотреть запрет на строительство мечетей.

В сочетании с отсутствием массовых репрессий это произвело должное впечатление. Единственной головной болью для властей теперь оставались только «воры», «разбойники» и вообще все, кто имел основания чего-то опасаться, ушедшие в казахские степи и делавшие оттуда мелкие, но болезненные вылазки. Было их много (что само по себе говорит о разветвленности подполья), и выцарапать их оттуда силой было крайне сложно, но оренбургский губернатор Неплюев нашел изящный выход из непростого положения. Учитывая, что платой за гостеприимство для башкирских беженцев стало участие в междоусобицах казахских султанов, как раз в это время деливших вакантное место наследника (хан Нурали был очень болен), он отправил в Великую Степь посольство, разрешив казахам забирать скот, скарб, жен и детей «воров» в собственность. Естественно, при условии, что мужчины будут выданы «белой царице». К разрешению прилагались «пенсии», а лично Нурали даже постоянное жалованье (50 рублей в месяц).

Туда-сюда-обратно