Идентичность: юность и кризис

Фрейд считает, что именно в юности "натуралистическая идеология" заняла у него место всей той религиозности, которая могла быть пробуждена иудаизмом или (в раннем детстве) всепоглощающим католицизмом. И если мы разглядим в этом сновидении стареющего мужчины что-то, связанное с половым созреванием, мы, возможно, коснемся существа дела, неоднократно отмеченного в письмах Фрейда, а именно "повторяющегося отрочества" творческих умов. Творческий ум проявляется в жизни человека неоднократно, а устанавливается в позднем отрочестве или ранней молодости. "Нормальный" индивид сочетает в себе различные запреты и ответственность идеального "я" в здравомыслящем, скромном единстве, более или менее хорошо закрепленном в техниках, которыми он владеет, а также в ролях, которые им сопутствуют. Беспокойный индивид, особенно оригинал, более или менее успешно ослабляет постоянно оживающий Эдипов комплекс путем нового утверждения своей уникальной идентичности. Там, где позитивная идентичность может быть соединена с высшими идеалами, как это было в случае с Фрейдом, ведущими к новой форме догматической и ритуальной ассоциации (психоаналитическая техника, психоаналитическое движение и психоаналитические институты), негативная идентичность имеет свои корни в типах, презираемых в детстве. Тщательное прочтение сновидения Фрейда делает понятным, что негативная идентичность, которую он изжил (или устранил сном), есть нечто род-

212

ственное еврейскому Schlemiel или немецкому Dummkopf. В любом случае одним из наиболее существенных и значимых событий его ранней юности (в соответствии с "Толкованием сновидений") было утверждение его отца (при особенно смущающих обстоятельствах, связанных с тем, что мальчик мочится в неподходящем месте) о том, "что мальчик никогда ничего не достигнет". Позже в сновидении про Ирму взрослый мужчина, который был близок к тому, чтобы достичь чего-то, должен бороться с этим "проклятием", и это, можно подозревать, и есть самое главное, то есть достижение, помимо всего прочего, было поражением отцовского предсказания, поражением, которого, конечно же, горячо желают многие отцы, бросающие вызов своим маленьким сыновьям, стыдя их за что-то.

2. Последний сон Уильяма Джемса

Для того чтобы вернуться к нашему второму свидетелю, мы сошлемся на самый, по-видимому, пронициательный отчет о смешении идентичности в сновидении24 - проницательный потому, что герой сновидения мог вновь отстаивать свою позитивную идентичность исследователя и записать это сновидение на следующий же день. Важна также и дата его сновидения, ибо это, возможно, был последний сон, записанный Джемсом, и точно последний из опубликованных им; он умер через полгода после этого, в возрасте шестидесяти четырех лет. Неудивительно поэтому, что в данном сновидении спутанность идентичности - часть внутренней бури, означающей потерю опоры в мире, вид бури, которую Шекспир в "Короле Лире", в соответствии с законом жанра, проецирует на природу и все же отчетливо обозначает ее как внутреннюю бурю. Джемс имел это сновидение в период, когда он искал выход за пределы "натуралистической психологии" и понимания определенных мистических состояний, в которых человек превосходит свои собственные границы. Он жалуется между тем, что этот сон был "точной противоположностью мистическому озарению", и это позволяет нам считать его продуктом конфликта между сохраняющимися надеждами человека на высшую Целостность и его полным отчаянием.

Действительно, Джемс иллюстрирует многое из того, что мы уже сказали здесь в описательных терминах, настолько близких нашим обобщениям, что этот сон привлек

213

мое внимание лишь недавно. Нет сомнения, что Джемс из личного опыта знал то, что мы описали как "пограничное" психотическое состояние25. Тем не менее он, очевидно, никогда не подходил столь близко к истинному психотическому опыту, как в этом сновидении, - факт, который я приписываю глубине "полного отчаяния", охватившего его на этой стадии жизни.

"Я отчаиваюсь дать читателю какую-либо идею по поводу спутанности сознания, в которую я был брошен этим наиболее сильным переживанием всей моей жизни. Я подробно описал это через пару дней после того, как это произошло, и дополнил описание некоторыми размышлениями. Даже если это не прольет света на мистицизм, я надеюсь, что эта запись заслуживает публикации хотя бы просто как вклад в описательную литературу по патологическим психическим состояниям. Я предлагаю вниманию читателей все именно так, как оно было записано, изменив лишь несколько слов, чтобы сделать объяснение более понятным".

Поскольку я не хочу прерывать этот отчет изумленными комментариями, я попрошу читателя обратить внимание на ясность, с какой характеристики острой спутанности идентичности появляются в этом сновидении: прерывистость времени и пространства; сумерки между сном и пробуждением; потеря границ "эго"; переживание захва-ченности сном, а не активного владения им и многие другие критерии, с которыми встретится читатель.