Идентификация

– Давай, Слоун, – зовет он меня из воды. Солнце бликами играет на его коже, когда он встает в полный рост. Я сижу на траве и отрицательно качаю головой.

Джеймс выходит из реки – с него капает вода – и падает на одеяло. Холодное от воды бедро прижимается к моим шортам.

– Однажды, – говорит он, щурясь и глядя на солнце, – я научу тебя плавать, и мы поедем на океан.

– Никогда.

– Никогда? – переспрашивает Джеймс, словно его позабавил мой ответ. Он обнимает меня и держит, не отпуская. Сквозь холодную после купания кожу изнутри пробивается жар. – Никогда-никогда?

Я хихикаю и качаю головой.

– А если я хочу свадьбу на пляже? – спрашивает он. – Все равно скажешь «нет»? – Он покусывает губу, наклоняясь ко мне ближе. – Откажешься за меня выйти?

Горячая волна пробегает по телу, и не только от близости, но и от сознания, как сильно я его люблю. Он – вторая половинка моего сердца.

– Я тебе никогда не откажу, – шепчу я.

Джеймс улыбается и мягко целует меня, ведя губами вниз по шее и обратно к губам.

– Есть только мы с тобой, – говорит он, – безумно любящие друг друга до конца дней.

Его слова эхом звучали в голове, когда я повалилась на бок в коридоре, утонув в захлестнувшей меня боли.

Я чувствовала чье-то присутствие, но тело точно свинцовое, нельзя пошевелиться. Я попробовала повернуться, но руки что-то держало. Резко открыла глаза. Надо мной возникло лицо. Я закричала, но рука зажала мне рот.

– Тс-с-с, мисс Барстоу, – шепнул Роджер. – Мы же не хотим привлекать к себе внимание.

Я забилась, выворачивая руки, и поняла, что он опять привязал меня к кровати. Я не совсем беспомощна – можно укусить его в ладонь и закричать. Но что потом? Меня начнут лечить заново и не отпустят, пока не убедятся, что я не помню ничего, чего помнить не следует.

Мотнув головой, я стряхнула его руку.

– Что тебе надо?

Он улыбнулся, пройдясь взглядом по моему телу под одеялом.

– Сейчас ты, пожалуй, чересчур взбудораженная, чтобы доверить тебе мои интимные части, – сказал он. – Поэтому сделку я не предлагаю.

Я нахмурилась.

– Тогда что?

– Я хочу, чтобы Майкла Релма отсюда вышвырнули. Но сперва я погляжу, как он будет корчиться.

Безнадежность ситуации обрушилась на меня, как дом.

– Что ты затеял?

Роджер пожал плечами:

– Майкл довольно некстати к тебе проникся… От такого зрелища он потеряет над собой контроль. – С тошнотворной улыбочкой Роджер наклонился ко мне и поцеловал в ключицу, предусмотрительно держась подальше от моих зубов. Он провел языком по моей коже. – Как жаль, – пробормотал он, целуя меня снова. – Можно было так позабавиться…

– Ну да! – зарычала я. – С удовольствием еще раз врежу тебе коленом!

Роджер отстранился, вглядываясь мне в лицо.

– Думаешь, ты победила? – спросил он, дыша мне мятой в лицо. – Пересилила Программу? – Он тихо засмеялся. – Слоун, – прошептал он, – ты ведь кого-то любила, помнишь?

Эти слова оказались больнее любой пощечины. Сердце заболело от острой тоски. Любила? Да, я любила. Кажется, это был…

Роджер отодвинулся с довольной ухмылкой.

– Мне пора, – сказал он. – Майкл сейчас выйдет с терапии. – Он пошел к дверям, но обернулся: – Чуть не забыл.

Он вынул из кармана шприц и воткнул мне в бедро, зажав мне рот, когда я вскрикнула. Через несколько минут у меня поплывет в глазах. Он откинул одеяло, развязал шнурок на поясе моих пижамных штанов и задрал футболку, будто я сопротивлялась.

Я бессильно уронила голову на подушку, а Роджер все смотрел, ожидая, пока я отключусь. Из уголков глаз слезы потекли по вискам.

– Извини, Слоун, что пришлось тебя привязать, – сказал он. – Но ты представляешь опасность для себя самой.

Он утешительно потрепал меня по плечу и вышел.

Меня осторожно похлопали по щеке.

– Слоун, красота моя, проснись!

Легонько пошлепали еще, и я открыла глаза.

– Слава богу, – пробормотал Релм, принимаясь за мои путы. – Что случилось?

– Роджер… – Я поперхнулась. Голос звучал хрипло. – Он…

Релм замер и уставился на меня.

– Роджер тебя…

Он часто задышал, прикрыв меня одеялом. На щеках проступил темный румянец.