Идентификация Борна

– Нет! – прервал его Панов. – Лучше остановись там, где ты был. Ты хочешь описать мне случай, классический случай параноидной шизофрении с массой частных характеристик. Но твоя ситуация гораздо сложнее, Алекс. Ведь человек не только вжился в роль прикрытия, после этого его прикрытие, его новое «я» вжилось в объект, который он преследовал. Вот что произошло на самом деле, Алекс. Ты говоришь мне, что твой человек состоит из трех людей: сам человек, прикрытие и мишень. Так вот, я утверждаю, что в этом случае выхода нет. Однозначно ничего не просматривается.

– Но ведь я не прошу тебя делать заключение! Я хочу лишь узнать, возможно ли это. Человек убивает людей, про которых, как он утверждает, ничего не знает, хотя работал на них более трех лет. Но отрицает, что убийцей был он!

Панов задержал дыхание и тихо произнес:

– Это возможно. Если все твои факты точны, то это возможно. Возможно, но не более.

– Спасибо… – Конклин сделал паузу. – Последний вопрос. Итак, имелась некоторая дата, месяц и день, которая является важной частью поддельного досье, досье его прикрытия…

– Ты мог бы быть более откровенным.

– Ладно, попытаюсь. Это была дата, когда человек, чей облик использовался для прикрытия, был убит.

– Эта часть не является, однако, частью работающего досье, но так или иначе известна вашему человеку. Я правильно проследил ход твоих мыслей?

– Да, он это знает. Скажем даже так: он там был. Мог ли он это запомнить?

– В роли прикрытия – нет.

– А если в одной из двух оставшихся ролей?

– Тогда он должен совершить нечто самоубийственное, что именно – зависит от того, кем он является в данный момент.

– Предположим, что он является мишенью.

– И ему известно место, где было создано прикрытие?

– Да, потому что другая его часть знает об этом.

– Тогда он будет стремиться туда. Это будет подсознательное принуждение.

– Почему?

– Чтобы уничтожить прикрытие. Он убивал всех, кто оказывался в поле зрения из тех, кого он знал, но главной его целью должно было бы стать прикрытие, то есть он сам.

Александр Конклин положил трубку. У него вдруг заболела ампутированная много лет назад нога. Его мысли находились в таких страшных конвульсиях, что он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Он был неправ в Париже… точнее, на кладбище близ Парижа. Он хотел убить человека по ложным выводам, в то время как истинные причины находились вне понимания жертвы. Он имел дело с сумасшедшим. Сегодня или завтра Карлос будет уничтожен, и другой займет его место. Неужели мы допустим это… Дэвид?

«Когда-то мы были друзьями… Дельта. Я знал, Дэвид, твою жену и детей. Мы провели вместе очень много времени, находясь в Азии. Ты был лучшим офицером иностранного отдела на Востоке, и это знал каждый. И вот это случилось. Смерть с неба прошла над долиной Меконга… После этого ты переменился, Дельта… Теперь мы не сможем понять друг друга. И ты должен умереть. Никто из нас не может позволить, чтобы это продолжалось. Никто из нас».

– Пожалуйста, оставьте нас на некоторое время, – сказал генерал Вилье своему помощнику, усаживаясь напротив Мари Сен-Жак в одном из кафе в районе Монмартра. Помощник кивнул и направился к столу в десяти футах от кабины. Полностью опустошенный старый солдат смотрел на Мари. – Почему вы настояли на том, чтобы я пришел сюда? Ведь он хотел, чтобы вы уехали из Парижа. И я дал ему слово, что исполню его просьбу.

– Подальше от Парижа, подальше от суеты, – проронила она, глядя на изможденное лицо старика. – Весьма сожалею. Я не хочу быть для вас еще одной обузой. Я слышала сообщение по радио.

– Безумие, – буркнул Вилье, пробуя бренди, заказанное для него помощником. – Три часа лживых разговоров с полицией и обвинение невинного человека в преступлении, которое совершил лично я.

– Описание дано с ужасающей точностью. Никто не сможет потерять его след.

– Он сам дал мне его. Он сидел перед зеркалом моей жены и объяснял мне, что я должен буду говорить, как-то странно глядя на собственное лицо. Он считал, что это единственно верный путь. Карлос должен быть только доволен, объединяя усилия с полицией в этой охоте на человека. Безусловно, он был прав.

– Он был прав, – согласилась Мари, – но его нет ни в Париже, ни в Брюсселе, ни в Амстердаме.

– Прошу прощения, я вас не понял.

– Я хочу, чтобы вы сказали мне, куда он направился.

– Он же сам вам это сказал, и я это слышал.

– Он лгал.

– Почему вы в этом так уверены?

– Потому что я знаю, когда он говорит мне правду. Видите ли, этот разговор имел смысл только для нас двоих.

– Боюсь, что я снова вас не понял.