Идентификация Спрута

Калашников вошел в Сеть и выдал запрос по Экспедиции Павлова-Гейнца. Ритуалы ритуалами, а работа ждать не будет. Самостоятельно разобраться в астрофизике 23 века Калашников так и не сумел, а потому решил обратиться непосредственно к специалистам.

Вместо ответа Сеть зажгла посреди комнаты розовый огонек – сигнал прямой связи с представителем экспедиции.

– Артем Сергеевич? – услышал Калашников мягкий вкрадчивый голос. – Интересуетесь нашей работой?

Огонек раздался в стороны, перегородив спальню плоским голографическим экраном. Калашников увидел невысокого лысого старичка с белоснежной клинообразной бородкой. Сеть на секунду высветила бэдж – «Альбер Гейнц, руководитель экспедиции».

Сам Гейнц?! Полезная штука известность, подумал Калашников.

– Здравствуйте, коллега Альбер! – воскликнул он, приветственно поднимая руку. – Конечно же, интересуюсь, ведь я вчера лично напоролся на вашу супергравитацию в окрестностях местной Центральной дыры!

– Тогда спрашивайте, – кивнул Гейнц и скрестил руки на груди.

Калашников покосился было на кресла, но Гейнц не выказывал ни малейшего желания садиться.

– Расскажите мне, – попросил Калашников, – что происходит с галактикой после возникновения в ней супергравитации.

– Если вкратце, то ничего принципиально нового, – сказал Гейнц, хитро прищурившись. – А если чуть подробнее, то позвольте прочитать вам небольшую лекцию об эволюции галактик. Вы наверняка слышали такое слово – квазар?

– Еще бы, – улыбнулся Калашников. – Это такое состояние галактики, при котором в Центральную дыру поступает больше материи, чем обычно.

– Хорошо сказано, – одобрил Гейнц. – Но откуда берется эта материя, вот в чем вопрос! Любая галактика является гравитационно стабильной системой, каждый рукав и каждая звезда имеют собственные траектории вращения, никоим образом не пересекающиеся с центральной дырой. По всем теоретическим построениям, центральные дыры обречены вечно сидеть на голодном пайке. Да вы и сами, наверное, знаете, что на каждый квазар приходится миллион нормальных галактик?

– Знаю, – кивнул Калашников. – У меня вообще сложилось впечатление, что квазар – это что-то вроде сверхновой, вспыхнул и тут же погас.

– Совершенно верно! – обрадовался Гейнц. – Но что является причиной такой вспышки?

– Судя по последним событиям, супергравитация? – догадался Калашников.

– На этапе розжига – да, – согласился Гейнц. – Но откуда берется сама супергравитация? В спокойных галактиках она начисто отсутствует, это я вам как руководитель Экспедиции говорю! А в некоторых галактиках что-то происходит – и в считанные годы они превращаются в квазары!

– Вообще-то это я у вас хотел спросить, – напомнил Калашников, – что же там такое происходит. Поначалу я думал, что центральная дыра превышает какую-то критическую массу, потом залез в ваши работы и понял, что полный профан в большинстве наук.

– Хорошо, объясню, – улыбнулся Гейнц. – Я не случайно упомянул слово «розжиг». Супергравитация возникает не внутри дыры и не за ее пределами; она появляется в так называемой «серой зоне», охватывающей ближайшие окрестности горизонта событий. Досветовое излучение из этой зоны вырваться уже не может; однако если плотность энергии в серой зоне превышает некий предел, она превращается в природный аналог наших телепортеров и прыжковых звездолетов. Начинаются микропроколы пространства, меняется тонкая структура вакуума, и фьють, – Гейнц взмахнул руками, – супергравитация заработала. Но заработала, как всякий примитивный телепорт – с огромным пространственным разбросом! В результате значительная часть материи попадает не в саму серую зону, а в ее окрестности, падает на дыру, выделяя дополнительную энергию, еще больше разогревает серую зону – и так далее по нарастающей. И уже через несколько столетий мы получаем молодой, но вполне жизнеспособный квазар!

– Прямо как костер, – хмыкнул Калашников.

Гейнц покачал головой:

– Похуже костра, молодой человек. Скорее это можно сравнить с гипотетической детонацией океана под воздействием термоядерной бомбы. В галактических масштабах вспышка квазара за сто лет – это взрыв, а не костер.

– Я о другом, – пробормотал Калашников. – Ну ладно, а что происходит с квазаром дальше?