Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

В фонде выделена специальная единица хранения, получившая название «Материалы по борьбе с космополитизмом»[103]. В нее включены решения о борьбе с «космополитизмом» партийного собрания кафедры истории СССР исторического факультета МГУ; резолюция закрытого партийного собрания исторического факультета МГУ от 17 марта 1949 г.; материалы комиссии по проверке «ошибок объективистского и космополитического характера», где в частности рассматривались протесты Е. Н. Городецкого; доклад А. Л. Сидорова на партийном собрании истфака в марте 1949 г., проект решения этого собрания. Значительный интерес представляет машинопись неопубликованной статьи А. Л. Сидорова, написанной совместно с Д. Чугаевым: «Актуальные вопросы исторической науки»[104]. В фонде сохранился апрельский доклад А. Л. Сидорова на Ученом совете МГУ[105]. Указанные материалы позволяют достаточно подробно осветить ход антикосмополитической кампании в МГУ. Помимо указанных архивов в предлагаемом исследовании активно использовались документы Архива РАН (АРАН) и Научного архива Института российской истории РАН (НА ИРИ РАН).

Специалистами уже выработана методика комплексного изучения архивных фондов для реконструкции истории советской исторической науки. Замечено, что наиболее эффективным является «параллельное обращение к архивным фондам, сосредоточившим документы учреждений Академии наук СССР и личного происхождения»[106].

В современных научных исследованиях все явственнее отход от классической тоталитарной теории, по которой ученые рассматриваются как жертвы режима. Подчеркивается тесная связь научной среды и советской власти, адаптация ученых к существовавшим реалиям. При этом отнюдь не отрицается репрессивный характер многих явлений и событий. Таким образом, корпорация ученых оказывается субъектом, а не объектом событий, что требует особого внимания к ее внутреннему состоянию.

Имеющиеся проблемы ставят вполне реальные источниковедческие вопросы. Банально, но решение исследовательских задач целиком и полностью зависит от имеющегося источникового комплекса. В данном исследовании видовая структура использованных источников довольно разнообразна. Акцент на идеологическую составляющую предполагает повышенное внимание к текстам, задававшим политические координаты советской действительности. В первую очередь имеются в виду сочинения И. В. Сталина. Здесь следует подчеркнуть их особое свойство, заключающееся в многофункциональном характере. Будучи плодом сочинительства одного человека, они одновременно являются и документами партии, и публицистическими сочинениями, и научными трактатами. Такая функциональная сложность предопределила и их особенности бытования в идеологическом пространстве. Схожими характеристиками обладают и тексты других партийных лидеров: Г. Ф. Александрова, А. А. Жданова и др. Правда, степень их «сакральности» была значительно ниже, и они не обладали статусом непогрешимых.

Многочисленные директивные статьи, опубликованные в ведущих журналах и газетах, играли не менее важную роль. По верному наблюдению В. П. Корзун и Д. М. Колеватова, характерной чертой этих источников является «высокая степень клишированности»[107].

Главной задачей предлагаемой работы является изучение влияния идеологических процессов на научное сообщество. Ключевым источником, в котором данный процесс нашел свое отражение, стали стенограммы и протоколы научных учреждений и партийных ячеек. Протоколы последних представляют особый интерес. Что касается стенограмм, то данный источник не так прост для использования, как это может показаться на первый взгляд. Традиционно считается, что исследователь должен пользоваться правленой стенограммой, поскольку, якобы, стенографистки могут в силу ряда причин исказить мысль выступавшего. Но при анализе стенограмм сталкиваешься с одной серьезной проблемой. Иногда они правились настолько радикально, что возникает естественный вопрос: так ли плохо была понята мысль оратора, или перед нами ее сознательная, постфактум, правка автором с учетом изменившихся реалий? Приходится и это учитывать.

Замечено, что историки-члены партии очень внимательно относились к стенограмме как важнейшему документу. Они тщательно ее правили, понимая, что это такой же документ (компрометирующий!), как и опубликованный текст научной статьи или монография[108]. Не члены партии так к стенограммам не относились. Часто их правки минимальны. Нередко стенограмма оказывалась весьма действенным оружием. Так, в 1951 г. во время обсуждения концепции крестьянских восстаний Б. Ф. Поршнева случился скандал. Поршнев обвинил своего непримиримого соперника Н. А. Сидорову в том, что она перепечатывает стенограммы, сознательно их фальсифицируя[109].